при этом мы ооа осознаем, чем все это кончится; наш взаимный обмен формулировками ясно высвечивает идеологические расхождения.
Рейнольде не видит красоты, которой любуюсь я; он стоит перед восхитительными картинами, не замечая их. Единственный гештальт, вдохновивший его, - тот, от которого я отмахнулся: планетарное сообщество, биосфера. Я влюблен в прекрасное, а он - в род людской. Каждый чувствует, что другой потерял великие возможности.
Он лелеет план, о котором не обмолвился, - план создания глобальной сети влияния ради процветания мира. Чтобы осуществить это, он наймет людей, дав некоторым простой улучшенный интеллект, частичное самоосознание; они не будут представлять для него угрозу.
‹3ачем так рисковать ради нормалов? ›
‹Твое равнодушие к обычным людям было бы оправданно, если бы ты достиг просветления; твой мир нспере-секался бы с их миром. Но пока ты и я еще способны постигать их дела, мы не вправе игнорировать их.›
Я могу точно измерить дистанцию между нашими моральными принципами, я вижу напряжение между их несовместимыми лучами. Им движет не просто сострадание или альтруизм, но нечто, объединяющее оба эти понятия. Я же сосредоточен исключительно на постижении совершенства.
‹А как же красота, видимая из просветления? Разве она не привлекает тебя? ›
‹Ты знаешь, какая структура требуется, чтобы поддерживать сознание в состоянии просветления. Нет причин дожидаться появления необходимых отраслей промышленности.›
Он считает интеллект средством, в то время как я вижу в нем самоцель. Больший интеллект ему ни к чему. На его нынешнем уровне он способен отыскать наилучшее решение любой проблемы в сфере человеческого опыта и за его пределами. Все, что ему требуется, - это достаточно времени, чтобы воплотить в жизнь свое решение.
Дальнейшая дискуссия ни к чему. По обоюдному согласию мы начинаем.
Бессмысленно говорить об элементе внезапности, когда мы атакуем; наша боеготовность не станет еще выше от предупреждения. И дело не в вежливости - мы соглашаемся начать бой, реализовывая неизбежное.
Вмоделях друг друга, сконструированных нами по нашим столкновениям, имеются пробелы, бреши: внутреннее психологическое развитие и открытия, сделанные каждым. Эти участки не излучали сигналов, и никакие нити не связывали их с мировой паутиной - до сих пор.
Я начинаю.
Я сосредоточиваюсь на запуске в нем двух усиливающих циклов. Один очень прост: он стремительно повышает кровяное давление. Если его не сдержать, уже через секунду созданная мной замкнутая система доведет давление до уровня инсульта - возможно, до трехсот на двести - и взорвет капилляры мозга.