— Никогда не верь словам, — объяснил ему как-то Чумарик. — Ты не должен доверять тому, что видишь, или тому, что слышишь, особенно когда дело касается карточной игры. Верь лишь тому, что ты чувствуешь. Лишь при помощи чувства ты сможешь проникнуть в душу другого человека. Но сначала ты должен научиться чувствовать правильно.
— А как этому научиться? — заинтересованно спросил тогда Вася.
— Тебе нужно перевоплотиться в того, кто сидит напротив тебя. Незаметно копируй его, копируй его мимику, его жесты, ритм его дыхания, даже частоту биений его сердца. Тогда ты сможешь ощутить и его подлинные чувства.
Задача была не из легких, но со временем Вася научился различать агрессию, скрытую под маской дружелюбия, или неуверенность в себе, прячущуюся под наглой усмешкой. И сейчас чувства подсказывали Джокеру, что их план не сработал. Генсек или уже знал, кто они такие, или подозревал ловушку. Игра была проиграна до того, как началась.
Чикагский Гангстер прервал неловкую паузу, поставив поднос с напитками на отделанный бронзой журнальный столик.
— Ваше здоровье! — поднял свою рюмку с коньяком Генсек. — До дна, до дна, по русскому обычаю, — усмехнулся он.
Маша автоматически опустошила бокал, даже не чувствуя вкуса напитка. Она продолжала напряженно размышлять о тонкостях взаимоотношений между мужчинами.
— А ты почему не допиваешь? — неожиданно обратился Родин к Альберто.
Альберто, пожав плечами, неопределенно улыбнулся в ответ.
— Это Джейн Стоун, моя английская подруга, — вмешалась Маша. — Она не понимает по-русски.
— Что ж, можно и по-английски, — заметил Леонид Борисович.
Встав с кресла, Генсек подошел к музыкальному центру, выбрал какой-то лазерный диск, и комнату заполнили романтичные звуки блюза.
— Потанцуй со мной, милая, — тоном, не предполагающим отказа, по-английски обратился к маркизу Родин.
— Я? — удивился маркиз.
— А почему бы и нет? — в свою очередь, удивился Генсек. — Ты здесь самая хорошенькая. В конце концов, не с Алексеем же мне танцевать.
— Да-да, конечно, — немного ошарашенно пробормотал Альберто, поднимаясь с дивана.
Леонид Борисович вывел маркиза на середину комнаты и, тесно прижав его к себе, стал медленно покачиваться в такт музыке.
— В чем дело? — прошептала на ухо Васе Арлин. — Ведь Папа Сочинский уверял, что Родин предпочитает мужчин. Он что, поменял ориентацию?
— Не знаю, — так же тихо ответил Джокер. — Не хочу тебя пугать, но мне кажется, что Генсек подозревает нас.
— Этого еще не хватало! Что же нам делать? — испуганно спросила Маша.
— Продолжать притворяться до конца, — пожал плечами Джокер. — Больше нам ничего не остается.