Мари, вытирая руки розовым полотенцем, вышла из-за ширмы.
– Я пришла приготовить вам ванну, Джон.
– Не стоит, Мари.
– Вы заняли номер с ванной, и я обязана приготовить ванну, – сказала Мари. – А вы можете воспользоваться ей по своему усмотрению. Мыло бесплатно.
Высокая лохань из тёмного дерева, с приподнятой округлой спинкой, была наполнена горячей водой. На табурете стояли тазик и кувшин. Рядом, на полке с запотевшим зеркалом в полстены, лежали на жестяном судке два розовых шарика мыла.
Мари раздвинула лёгкую ширму, отгораживая ванну.
– Раздевайтесь, вас никто не видит, – сурово сказала она. – Вот полотенце. Я могу вас побрить.
– Не стоит, – сказал О'Райли поверх ширмы, почесав щетину. – С бородой теплее.
Стянув с себя рубашку, он повесил её на стоячую вешалку и обнаружил на одном из её рожков висящий захват для снимания сапог. «Ну, прямо все удобства, мыслимые и немыслимые», укоризненно покачал головой О'Райли и, сев на пол, стянул сапоги руками. Штаны он поставил рядом с сапогами, но они не простояли долго и обвалились на пол, сложившись в коленном сгибе. Пояс с кобурой О'Райли положил подле ванны так, чтобы рукоятка револьвера была бы под рукой.
Он забрался в ванну, осторожно погрузившись в горячую воду. Мурашки перебежали от ног к животу, и собрались между лопатками. Вылив из кувшина воду на голову, О'Райли обнаружил, что забыл снять шейный платок. Он с трудом развязал намокший узел, намылил ткань и принялся стирать её прямо в ванне. Закончив, аккуратно разгладил на закруглённом краю ванны и оставил сушиться.
– Что вы там стираете, Джон? – послышался голос Мари из-за ширмы.
– Я полагал, вы ушли.
– В мои обязанности входит регулярная смена постельного белья, – говорила она, шелестя полотном, похлопывая подушку и что-то сдвигая. – Если вы предпочитаете сами все делать, могли бы остановиться в салуне, где ночует всякий сброд.
– Всякий сброд? – О'Райли выжал губку, и мыльная пена окружила его кулак, как рукавица. – А я вот видел там вполне пристойного джентльмена. Его даже принимают за священника.
– С виду все кажутся пристойными, – заметила Мари, продолжая шелестеть. – Но под личиной благочестия скрываются иногда ужасающие пороки.
– Вы о нём что-то знаете, если так говорите?
– Не знала бы, не говорила бы, – попросту ответила Мари, и О'Райли услышал, как заскрипела его кровать.
– И что же такое вы о нём знаете? – спросил он.
– Да знаю…
Её ответ прозвучал как-то странно. Казалось, что она говорит сквозь зубы.
– Что-что? – переспросил О'Райли и встал в ванне, выглянув поверх ширмы.