– Зайдем сюда?
– Если вы не против, я предпочла бы поехать на площадь Мюрье.
– Вы знаете Перрин? Именно туда я повел вашу мать в первую нашу встречу.
– Вот оно что! То-то ваше лицо показалось мне знакомым. Должно быть, там вас видела.
– Могу я поговорить с вами доверительно, Кароль?
– Разумеется.
– Ваши споры очень повлияли на вашу мать.
– Правда?
– Она чувствует себя виноватой.
– На нее все ополчились: ваша сестра, ее старинная подруга, даже ее продавщица. И все под предлогом, что желают ей добра. Они не верят в нашу любовь, а она у нас совсем как у семнадцатилетних. Как будто любить можно только в молодости!
– Я бы скорее сказала, что вы сокрушаете многие прочные устои, которые зиждились на ее свободе.
Алъбер: Свобода? У Брижитт? Просто анекдот!
– Когда вы доживете до нашего возраста, Кароль, вы поймете. Нам говорят, что жизнь продолжается, что у третьего возраста потрясающие возможности жить обеспеченно, думают, что высоко ценят людей старшего поколения, обогащаются их знаниями, их опытом, но с трудом допускают, что они могут снова любить, начать новую жизнь.
– Нет, я убеждена, что вы заблуждаетесь!
– Вовсе нет! Молодые находят это отвратительным, особенно если они узнают, что в этом присутствует секс. Что касается совсем юных, то они соглашаются быстро, да, но лишь в том случае, если это не касается их родителей… Я пройду вперед… Добрый день, Перрин.
– Добрый день.
– Пожалуйста, Перрин, булочку с вишней и ревенем. И чай. А вы?
Ааьбер: Черт побери! Она заказывает то же, что и ее мать.
– Как обычно, Перрин.
– Вы тоже верны себе, как я вижу! А в наши дни верность вышла из моды: верность и женщине, и месту, и своим привычкам. Канула в вечность!
– Да, иные времена, иные нравы. Или просто мы живем достаточно долго, чтобы иметь возможность открыть у себя второе дыхание. Быть верным всю жизнь – это, разумеется, возможно. При условии, что жизнь только одна. А я чувствую сейчас, будто у меня их две. Одна была до смерти моей жены, и вторая – после. Когда она умерла, мы уже давно не любили друг друга. Так кому бы я мог остаться верен?
– Никто вас ни в чем не упрекает. Вы вдовец, вы ищете свое счастье, это вполне естественно.
– А вот моя дочь так не думает. Ваша реакция в отношении матери отнюдь не типична, уверяю вас.
– Моя мысль может показаться вам одиозной, но не прячет ли ваша дочь за этим беспокойство за наследство, которое моя мама может отобрать у нее или растратить?
Альбер: Забавная мысль! Откуда она такое черпает?
– Мне потрясающе повезло: пенсия, которую мне пожаловало Министерство народного просвещения, защищает меня от подобных поползновений.