Домовой проявил внимание к деньгам, но взять не решился. Ягиня посмотрела на купюры с брезгливостью.
– Говорит она слишком много, раздражает. Где он, руководитель хренов? Пусть сам с ней мосты налаживает.
Елена не отступала.
– Здесь немного, но с собой больше нет. Вот если вы меня до опушки проводите, туда, где наша компания гуляет, там я могу еще доплатить.
Ягиня не слушала Елену.
– Чувствую, сейчас появится.
Ягиня и Домовой вытянулись «во фрунт», уставившись в лес.
По опушке поляны полукругом синхронно закачались деревья. Ветер нарастал, принося из леса запахи деревьев, весенней травы, цветов, зверей. Слышались шорохи древних молитв, бормотание языческих заклинаний…
Елена завороженно смотрела на лес, поддавшись его магии.
Ягиня ждала с радостной улыбкой. Домовой начал мелко подпрыгивать от нетерпения.
Среди деревьев неожиданно, проявившись как на фотографии, возник высокий, широкоплечий молодой мужчина. В каких-то портах, подвязанных бечевкой, в разодранной майке защитной расцветки. Босиком. Длинные русые волосы забраны в косу и перетянуты на лбу берестяной плетеной веревкой.
Сделав два нереальных широких шага, он встал перед крыльцом и улыбнулся странно спокойной и понимающей улыбкой.
Радостно подпрыгнув, Домовой обеими лапками показал на Елену, хвалясь находкой:
– Привет, друг Леший. Глянь, какая девка-то смачная.
Леший внимательнее смотрел на Елену серыми глазами… и у Елены по рукам побежали мурашки. Не от страха. От того чувства, которое возникает неизвестно откуда и непонятно почему именно к одному, конкретному человеку.
И ничего особенного, кроме выражения глаз, в Лешем не было, и муж у Елены был гораздо красивее и выше ростом, но только от Игоря у Елены мурашки по телу не бегали никогда. И голова так, по-особенному, не кружилась.
«Как жаль, что я встретила его здесь, в дурацкой ситуации, а не там, в нормальной жизни, – подумала Елена. – Нет, – тут же одернула она себя. – Это наваждение, с ним надо бороться. И я смогу. Наверное».
Никто мыслей Елены не читал, на кратковременный ступор внимания не обратил. Ягиня была искренне рада Лешему и говорила с ним голосом тетушки, привечающей любимого племянника.
– Небось из-за пожаров задержался, милый. Я слыхала – весь север торфяниками полыхает. Вот горюшко-то. А эта… – тут Ягиня наконец-то соизволила проявить внимание к Елене и энергично кивнула в ее сторону. – Эта действительно ничего, сойдет.
И тут Елену осенила догадка, от которой ее теперь пробил не жар влюбленности, а страх за собственную жизнь. Она даже прислонилась лбом к высокой балясине крыльца.