Она достала из шкатулки другие серьги и вновь примерила.
– Посмотри, дитя мое, вот так хорошо? – И только теперь она повернулась к оробевшей Вере.
Девушка растерянно ответила:
– Не знаю, сударыня…
Горничная не утерпела:
– Куда лучше! Всем на зависть!
Княгиня не удостоила ее взглядом, с интересом разглядывая смущенную Веру.
– Ну, здравствуй, Веринька. Вот ты какая славная. Устала, должно быть, с дороги? Иди теперь к себе, отдохни немного и после спускайся к гостям. У меня весело бывает. Там и закусишь. А я спешу. Что, Вольский уже приехал? – обратилась она к горничной.
– Прибыли-с Андрей Аркадьич, и Евгений Дмитрич с ними.
Княгиня в последний раз оглядела себя в зеркале и снова вспомнила о Вере:
– Ступай, душа моя. Малаша тебя проводит, а завтра я приставлю к тебе девушку. И… переоденься к гостям, я хочу тебя ввести в мой круг. Думаю, мы сойдемся. – И она удалилась, прихватив веер и чудесную шаль.
– Идемте, барышня, – скомандовала Малаша и выставила растерянную Веру за дверь.
Они прошли коридором, увешанным старинными портретами и устланным дорогими коврами. В комнатке, предназначенной для воспитанницы, уже лежали ее вещи. Обстановка нового обиталища Веры была скромной, без излишеств, однако все необходимое имелось. Комнатка показалась девушке вполне уютной и обжитой.
– До вас здесь жила другая воспитанница, так ее недавно замуж выдали, – сообщила Малаша. – Их сиятельство мастерица сватать.
– И что, она довольна? – рассеянно спросила Вера.
– Кто? Воспитанница-то? Как бы нет! Голь голью, а за приличного человека вышла и с капиталом. Ну и что, что в отцы ей годится? Весь век в девках просидеть лучше, что ль?
Вере хотелось только одного: поскорее остаться одной. Прием, оказанный ей княгиней, несколько разочаровал и охладил пыл, с которым она уже готовилась любить свою новую благодетельницу. Вера едва удержалась, чтобы не заплакать, когда Малаша наконец ушла. Она устало опустилась на стул и задумалась. Чего она ждала? Что обретет мать? Что княгиня со слезами прижмет ее к груди? Что появление бедной провинциалки изменит весь ход жизни княгини и станет ее главным содержанием? И то, ведь не равнодушно же приняли Веру, довольно приветливо, по-столичному. Это у них там, в провинции, принято на шею бросаться, целовать-обнимать, усаживать за стол, потчевать домашними яствами до одури, расспрашивать, выказывать расположение.
Вера все же всхлипнула, припомнив маменьку и Сашку. «Сидит, верно, на чердаке и тоскует, – подумала она о братце и тотчас себя успокоила: – Ну ничего, пойдет учиться, не до скуки будет. А вот маменьке кто теперь по дому поможет? У Акульки голова бестолковая и руки кривые…»