– О чем она говорила? – мертвея, спросила Вера.
– Да бог весть! О женитьбе Андрея Аркадьевича, о какой-то цыганке, о его матушке… Я что, слушала разве? И в заводе нет подслушивать чужое.
Вера не сомневалась, что Малаша все слышала.
– Умоляю тебя, – ломая руки, простонала Вера, – скажи, что было в той записке?
Малаша удовлетворенно перевернула чашку на блюдце и, торжествующе улыбаясь, ответила:
– Да полно, барышня, откуда мне знать? Я грамоте-то вовсе не разумею.
«Верно, – подумала несчастная девушка, – едва ли горничная умеет читать…» Однако было в Малаше нечто, подсказывающее, что она знает содержание записки.
– А потом? – насилу укрепясь, продолжала Вера допрос.
– Что потом? После княгини Андрей Аркадьевич опрометью домой умчались. Да такие злые, такие бешеные! А больше я и не видела их-с.
Нет, определенно легче Вере не стало от разговора с Малашей. Напротив, еще одна буря чувств поднялась в душе бедной воспитанницы. И что это за особые отношения между Вольским и Малашей, о чем она упорно толковала? Но главное, что писал ей Вольский? Возможно, раскрывал ей какую-нибудь тайну или признавался, что Вера ему не партия? Может, он женат на цыганке, но хранит это в строгом секрете? Отчего сердилась княгиня и метала громы и молнии? Почему она уверила девушку, что теперь Вольский не часто будет ее тревожить? Может, он тоже решил уехать в Петербург? Нет, Вера никогда не решится спросить у княгини, о чем писал ей ее герой… Да, герой, но какого-то странного романа, в духе современности. Он вовсе не похож ни на Кожаного Чулка, ни на Ункаса.
В воскресенье поднялись ранее обычного: княгиня спешила к исповеди. Вера была рада выходу, она изрядно извелась от одиночества и безнадежного ожидания. Вольский не показывался в доме княгини, ничего о нем Вера не знала. Лишь однажды мерзкий Алексеев с ехидством заметил:
– Все ждете-с? Напрасно, напрасно, – и захихикал многозначительно.
Впору было влепить ему пощечину, о чем Вера давно мечтала. Однако она сдержалась и только ответила с нарочитым спокойствием:
– О чем это вы, Иван Иванович? Я не понимаю ваших намеков.
Что уж делалось в ее душе, разве только Богу известно, и показывать это не следовало никому.
Итак, одевшись поскромнее и набросив плотную вуаль, княгиня в сопровождении воспитанницы отбыла в церковь Вознесения у Никитских ворот. Велев девушке купить свечи и поставить их Владимирской Божьей Матери, она уединилась с седеньким батюшкой. Вера выполнила поручение и попыталась сосредоточиться. Великолепие нового храма отвлекало. Девушка взгрустнула, припомнив белую церквушку Николая Чудотворца в родном городке Слепневе. Помолившись по привычке за маменьку-покойницу, за Свечиных, Вера стала разглядывать храмовую роспись. Она подумала: как это, должно быть, отрадно посвятить себя служению Богу, жить молитвами, благими делами. Ничто суетное не тревожит душу, в ней все ясно и светло. Ни грешные помыслы, ни земные страсти не волнуют Христову невесту, и как легко от этого, как просто.