Я вернулся к Викки и Грэгу, которые теперь угрюмо сидели, закутавшись в синие, усеянные белыми маргаритками, пледы.
— Одноразовый чай или растворимый кофе? — предложил я.
— Чай, — отвечала Викки.
— А «Джонни Уокер»? — с надеждой поинтересовался Грэг.
Я улыбнулся, умиляясь его простодушию, и продолжил поиски. Но ни в столовой, ни в кухне, ни в гостиной ничего спиртного обнаружить не удалось. Я приготовил обоим чай и вместе с песочным печеньем и плохими новостями отнес его в маленькую гостиную.
— Вы имеете в виду, вообще ничего? — разочарованно воскликнул Грэг. — Даже пива?
— Я не нашел.
— Они его спрятали, — неожиданно вставила Викки. — Наверняка у них есть.
Может, они, то есть владельцы, кем бы они ни были, так и сделали, но, с другой стороны, набитые продуктами буфеты стояли незапертыми, и в доме не осталось ничего, что я не смог бы открыть.
Викки пила чай, держа чашку обеими руками, так, чтобы согреть их. В гостиной к тому времени стало ощутимо теплее, чем в других комнатах, и я начал подумывать о том, чтобы обойти весь дом и зажечь или включить все камины или обогревательные приборы, какие только удастся обнаружить.
Но осуществлению моих благородных намерений помешал шум подъехавшей машины. Хлопнула дверца, и послышались быстрые шаги молодой женщины, которая, похоже, очень спешила. Надо полагать, это была Белинда.
Мы услышали, как она позвала:
— Мать!
А вслед за этим на пороге появилась и она сама. Худенькая молодая женщина, одетая в потертые джинсы и выцветшую куртку оливкового цвета. Довольно миловидная, невысокого роста, но хорошо сложена. «Лет тридцать», — подумал я. Ее светло-русые волосы были стянуты в «конский хвост» — больше для удобства, нежели для красоты. Она казалась взволнованной, но, как вскоре выяснилось, не из-за приезда Викки.
— Мать! Слава Богу, вы нашли коттедж.
— Да, дорогая, — устало ответила Викки.
— Здравствуй, Грэг, — коротко бросила Белинда, мимоходом чмокнув его ради приличия. «Мать» в свою очередь получила причитающуюся ей долю радушия: поцелуй в щеку, однако никаких теплых объятий любящей дочери.
— Ладно, мама, прости, я не могу сейчас остаться, — сказала она. — У меня вчера был свободный день, я специально отложила все дела, но ты приехала только сегодня… — Она пожала плечами. — Мне нужно возвращаться. Погибла лошадь. Надо сделать заключение о смерти. — Она вдруг пристально посмотрела на мать: — Что у тебя с ухом?
— Я рассказывала по телефону…
— Ах да, помню. Я так волнуюсь из-за лошадей… И как ухо — заживает? Кстати, мы будем венчаться в церкви, а не расписываться в бюро регистрации. Гостей мы приглашаем сюда, в этот дом. Позднее поговорим об этом. А сейчас мне нужно обратно в больницу. Чувствуйте себя как дома. Можете съездить за продуктами, смотрите сами. Я там вчера принесла молока и кое-какой мелочи.