— Восьмой безнадежен, — заявила она.
— Все равно…
— Ладно, но ты сумасшедший.
Она пошла к кассам тотализатора, а Кен тут же спросил:
— Почему ты не хочешь, чтобы она тоже пришла?
— Если ты будешь один, ты расскажешь мне больше и подробнее. А с ней я поговорю в другой раз.
Он подумал и сказал:
— Может, ты и прав. Ты потрясающий врун.
— Я решил, что так будет лучше.
— Все равно, ты меня удивил. Так быстро нашелся!
— Годы практики.
— Надо же.
Когда Белинда вернулась, мы поднялись на трибуну, чтобы посмотреть забег. Ко всеобщему удивлению, номер восемь пришел первым. Трибуны встретили победу безнадежного участника молчанием. А довольная улыбка Кена потухла, когда он узнал, что Белинда поставила его пятерку не на номер восемь, а на фаворита.
— Люди и из-за меньшего разводились, — сказал Кен, стараясь сохранить доброе расположение духа.
— Восьмой никуда не годился, — настаивала Белинда. — Я хотела, чтобы ты выиграл.
Восьмой номер принес целое состояние тотализатору и стал причиной ссоры между обрученными. Я оставил их одних решать возникшую проблему, а сам отправился искать Аннабель. Я нашел ее возле загона, куда она привела своих подопечных.
После двадцатиминутной разлуки мы приветствовали друг друга, как старые друзья. Экспедиция к призовому столбу заставила быстрее забиться наши сердца и явно подняла настроение. Наши японцы оживленно спорили о том, на кого ставить в следующем забеге. А мы с Аннабель смотрели друг на друга, и масса невысказанных вопросов переполняла нас.
Наконец Аннабель задала один из них:
— С кем это вы разговаривали, когда мы вернулись? Какой-то высокий светловолосый молодой человек и норовистая девушка.
— Норовистая?
Она пожала плечами:
— Называйте, как хотите.
— Это Кен Макклюэр и Белинда Ларч. Свадьба через три недели.
Аннабель нахмурилась, но вовсе не из-за того что услышала.
— Он ветеринар?
— Да.
— Ваш друг?
— Я познакомился с ним позавчера и, насколько это возможно, подружился.
Она помолчала, а потом сказала:
— Спасибо, что помогли мне. Но я бы не хотела, чтобы вы совершили ошибку, общаясь с этим ветеринаром. Там, наверху, о нем говорили.
— Кто?
— Директора и распорядители. По крайней мере один из них. Он показал его другим, когда они стояли у окна и выпивали перед обедом. Он сказал, что ваш приятель скоро будет отстранен от практики или что-то в этом роде, так как он убивает лошадей направо и налево, нечестен, вороват и вообще является позором своей профессии.
— Так и сказал?
— Пожалуй, еще покруче. В его словах слышалась какая-то ненависть.
— Правда? — заинтересовался я. — И кто же это был?