Боже, боже!...
Нет, истерики не будет – не бойтесь, господин. Вы оказались правы, когда велели мне выплакаться. Теперь – все. Может, и хочется плакать – да нечем. Вышло все, тоска осталась, а все остальное вышло. Вы случайно не врачеватель душ? Сделали мне слезопускание, и вот, полегчало. Чуть-чуть полегчало... Нет? Ну что же, все равно спасибо.
Не пустила? Да я ж откуда знала?! В последние дни Братья ко мне съехались со всего Ашэдгуна – наниматься во дворец. Ну и он, ясное дело, среди них крутился – не запретишь ведь. А потом, когда списки стали составлять – тех, значит, кто нанимается на службу к Пресветлому, – он возьми да и впиши свое имя. Не знаю, как он уберегся от внимания госпожи Тэссы; да та, признаться, последние дни была в таком состоянии, что вполне могла не заметить.
Мне он сказал не сразу – лишь когда Тэсса понесла списки во дворец. Тут уж поздно было что-то делать. Да и... Не поверите, только я все это всерьез не приняла. Так бывает, когда после работы, вся еще мыслями там, на кухне, нужно то да се, постояльцев много, хлопот – выше крыши; подумала – шутит. Только потом до меня дошло, что он редко когда шутил, а тем более – так. Утром тоже... я ведь даже мешок ему не собрала как следует! Наверное, давняя привычка проснулась. Я, когда мужа провожала, тоже не рыдала на плече – только вдогонку, когда ушел уже. Чтоб ему сердце не рвать лишний раз. А так улыбнешься – и ему в пути легче, и тебе проще самой в уголке отплакаться да ждать потихоньку.
Вот когда меня Тэсса в сторонку отозвала да стала спрашивать, что да как, – тут я почувствовала: уходит! Навсегда уходит! Единственный сын! Все, что у меня было, все...
Женщина закусила губу и покачала головой. Армахог потянулся к забытому чаю и отпил немного – ополоснуть рот, чтобы исчез сухой горький привкус.
– Нужно было не пускать, – проговорил старэгх, скорее для себя, чем для Димиццы, но она услышала.
– Сказал, что не потерпит такого позора. К тому же – договор. Дезертир в военное время – небось ваши бы и угробили, прознав.
Она подняла голову и впервые вдалась вопросом, кто же этот человек, сидящий рядом и утешающий ее.
– Кто ты?
– Тыловая крыса. Хорек. Пес падальный.
– Ты обиделся на меня за те слова? Не обижайся. Я...
– Но ведь ты была права. – Он пожал плечами. – Мое время еще не наступило, поэтому я – тот, кем ты меня называла. Наступит ли мое время? – вздохнул Армахог. – Не знаю. Это зависит от очень многого, в том числе – и от твоего сына. Они должны продержаться в ущелье как можно дольше, чтобы я сумел собрать армию. И обещаю тебе, женщина: приложу все усилия, чтобы твой сын вернулся к тебе. Веришь мне?