Она театрально прижала кулачок ко лбу и страстно продекламировала:
Неблагодарность, демон с черным сердцем!
Ты безобразней чудища морского,
Когда дитя тебя пускает в душу.
Подняла бокал и залпом осушила.
Метод воспитания во многом совпадал с тем, который применяли родители Перегрина. Последние, однако, при всех своих заблуждениях все же искренне старались поступать в интересах сына. Ее же родители, судя по всему, видели лишь свою собственную выгоду, а о существовании иных мотивов даже не подозревали.
Ратборн наполнил опустевший бокал.
– Так вот, оказывается, при каких обстоятельствах ты познакомилась с Шекспиром.
– Мне пришлось изучить творчество гения в целях самозащиты, – усмехнулась Батшеба. – Ведь они выбирали лишь те отрывки, которые могли использовать сами. Я же выбирала то, что подходило мне. Родители постоянно играли, словно всю жизнь проводили на сцене. Ни минуты искренности. Иногда играли роли любящих, нежных папы и мамы, но даже эти образы оказывались всего лишь удачной манипуляцией. Однако гувернантка, к счастью, оставалась вполне реальной. Она и представила мне единственный образец достойного поведения. Ну и, конечно, Джек тоже был реальным. Самым что ни на есть настоящим.
Бенедикту хотелось верить, что Джек Уингейт сумел по достоинству оценить то сокровище, которое преподнесла ему жизнь. Пусть он не смог дать ей богатство, но в его силах оставалось окружить любовью, преданностью, добротой, благодарностью. Ведь подарить подобные радости было так легко.
Не составляло труда ни для кого, кроме старшего сына графа Харгейта. Ему же позволялось лишь уложить Батшебу в постель – да и то после этого следовало побыстрее удалиться и забыть.
Она склонила голову набок, словно что-то обдумывая.
– Наверное, мне не удалось бы в полной мере оценить гувернантку и Джека, если бы предыдущая жизнь оказалась… менее несовершенной.
Она пожала плечами, снова подняла бокал и выпила.
Бенедикт тоже выпил и приказал принести еще бутылку.
Оставайся он безупречным, ни за что не стал бы заказывать так много вина. Конечно, назвать виконта трезвенником можно было лишь с натяжкой, но он очень редко превышал допустимую норму.
Миссис Уингейт, в свою очередь, была создана для превышения допустимой нормы.
А он оказался не настолько свободным от изъянов, насколько следовало.
Чем больше она рассказывала, тем больше ему хотелось слушать. Ведь этот шанс мог оказаться последним.
Впрочем, нельзя утверждать, что единственным мотивом выступал познавательный интерес.
В конце концов, Ратборн был мужчиной. Это означало, что в основе поведения лежали низменные и корыстные импульсы.