Она делает резкий шаг назад, спотыкается, инстинктивно хватает Гену за руку. Вспоминает Саблинские пещеры и пригласившего их молодого любителя подземных игрищ — тот долго развлекал ее кошмарными байками про Черного Спелеолога. И про соединяющие залы пещер узкие щели-перелазы, иногда без всякой видимой причины давящие, расплющивающие людей… Стандартный набор для “чайников”.
Способные вызвать улыбку на поверхности и солнечным днем — внизу, в каменном чреве, те страшилки действовали безотказно. Когда жуткие рассказы достигли цели, когда стены и свод надвинулись, готовые стиснуть в смертельном объятии, а окружающая тьма проникла внутрь, к сердцу и мозгу, — тогда молодой пещерник обнял побледневшую, тяжело дышащую Наташку и банально попытался залезть в трусики. Пещеры — гигантский термостат, зимой и летом плюс пять градусов — рука была холодна как лед. Рука трупа…
…Рука Гены теплая. Наташа сжимает ее и отступает еще дальше от провала.
Практичного Игорька подземелья не интересуют — он присматривает удобное местечко для встречи Миллениума. К нему присоединяются остальные, только Ирка все поглядывает на заинтриговавший ее провал.
Идею расположиться в восьмиугольной башне отвергает Наташа — стены давят, не хватает вновь испытать приступ клаустрофобии. Игорь проходит в следующее помещение — довольно обширный зал. Внешняя его стена наполовину разрушена. И разрушена самым живописным образом.
— Здесь и остановимся, отличное местечко! — Игорек останавливается у самой стенки. Гена молча берет его за рукав и показывает на валяющиеся под ногами кирпичи. Кирпичи не присыпаны снегом… Поднимает руку — с гребня стены нависает глыба — огромный блок из сцементированных кирпичей. Держится на честном слове, вернее, на слегка подпирающем его конце чугунной балки. Очень ржавой балки. Место празднования без споров переносят в другой угол зала…
Когда они возвращаются к заждавшемуся “запорожцу”, Наташа думает: что же было раньше в этом подземелье? И сама себе отвечает: ничего хорошего.
Абсолютно ничего хорошего.
Ей не хочется сюда возвращаться.
Бедный Тузик… Но может, и не Тузик, а самая натуральная Жучка — надо быть Кювье, чтобы по немногим уцелевшим фрагментам определить пол растерзанной собачонки. Одно понятно — не породистая и не крупная. Картину быстротечной трагедии Оса представлял достаточно ясно — ни схватки, ни погони не было. Зверюга, зайдя против ветра, одним шестиметровым прыжком перемахнула ивовую поросль, и вольная бродячая жизнь шавки на этом закончилась. А победитель подкрепился и продолжил свой неизвестно куда ведущий путь…