— Знаете, как использовали при императоре Павле здешнее подземелье? — начал Игорек самым зловещим тоном. — Туда временами запирали юных проштрафившихся камер-пажей. На ночь. И однажды…
Он выдержал паузу. Прозвучала она гнетуще, но на самом деле Игорь просто не успел придумать окончание импровизированной пугалки.
— И однажды дежурный по крепости офицер забыл сказать сменщику, что в каземате сидят трое парнишек.
Вспомнили только через два дня. Открыли дверь и… никого не нашли. Исчезли пажи, как в воздухе растаяли. Но с тех пор по ночам, в полнолуние…
Он замолчал. В Наташке закипала злость — нашел место и время для идиотских страшилок.
— Вот оно! Слушайте! — Игорь поднял руку.
Они вслушались. Ветер? Зимний ветер свистит в зубцах башен? Наташа передернулась. Не бывает такого ветра — негромкое завывание становится все жалобнее, звучит детским плачем, переливистым рыданием. И внезапно смолкает. Они молчали, затаив дыхание. А сверху снова поплыл стон невинно загубленных душ…
Закончивший с пиротехникой Генка грубо испортил Игорьку развлечение:
— Кончай сеять панику! Какие, к черту, замурованные пажи?! Обычные пивные бутылки с отбитыми донцами. А внутри кусок тонкой резины одним концом приклеен. От ветра подвывает замечательно. Мы сами пацанами эти пугалки и ставили — лазали на башню и закрепляли в трещинах. Некоторые уцелели.
Он задрал голову, оценил высоту башни, будто впервые ее видел, и покачал головой:
— И как шеи-то не поломали? А то еще порой с банкой краски и кистью лазали — намалевать имя подружки. Кто выше напишет — у того, значит, и любовь крепче. Сейчас смешно…
Наташа, как днем у провала, взяла его за руку. И сразу успокоилась. Почти успокоилась…
Шампанское шипит в пластиковых стаканах. На крохотном экране крохотный президент обращается к своей огромной стране. Куранты. Генка, быстро выпив, отбегает к стене и проводит огоньком зажигалки по запальным фитилям. Грохот, огненные цветы в небе. Замок и его гости с каждой вспышкой окрашиваются в новый цвет. Красный. Желтый. Синий. Зеленый. Красный. Опять красный.
Красные стены.
Красный снег.
Красный отблеск глаз.
Ирка подпрыгивает и кричит, размахивая руками: Мил-лениу-у-у-у-м!!! Эхо вторит. Игорь торопливо разливает по второй. Генка смотрит в глаза Наташки и говорит негромко и слегка удивленно: “Миллениум…” Она улыбается.
Огромная квартира — высокие потолки, гулкие комнаты. За столом женщина. Катя Колыванова. Она одна. Черное вечернее платье, макияж — но она никуда не идет. На лице не совсем естественное спокойствие. Перед ней — бутылка шампанского и две фотографии. Улыбающийся мальчик лет десяти-одиннадцати в черной рамке. Мужчина с волевым лицом, с поперечной морщинкой на лбу — вокруг его снимка никакой рамки нет.