— Кто пытался изрешетить нас на Греческом?
— Понятия не имею. Нашу встречу действительно прикрывали, но подобного исхода не планировалось… Я почти ничего не изображала, действительно была в шоке.
— Любопытно…
— Это могла быть случайность? Например, тебя узнал кто-то из знакомых, имеющих давние счеты? И не стал тянуть, решил свести их сразу?
Граев задумался. Внешность он поменял не так уж кардинально, привык как-то к своему лицу, знаете ли… Хирурги подправили форму носа и разрез глаз, да еще Граев отпустил усы и стал носить очки-хамелеоны без диоптрий. Тех, кто видел его лишь на снимках, такая маскировка должна была обмануть. А вот те, кто знал лично и близко… Рост, фигура, пластика движений остались прежними. Могли, вполне могли опознать.
Он восстановил в памяти лицо убитого на Греческом проспекте человека. Нет, никаких ассоциаций…
— Может и случайность… — подвел он вслух итог своим размышлениям. — А теперь главный вопрос: когда появится седой и мудрый генерал, и объяснит нам: зачем, черт побери, для какой-такой надобности он нас собрал?!
— Завтра утром… Только он не седой. И не генерал. И, наверное, не мудрый. Просто хитрый.
— Тогда пошли спать. Надо отдохнуть хорошенько.
— Черствый ты, Граев… — сказала Людмила, когда они поднимались по береговому склону. — Не романтичный. Такая ночь…
— Извини. Что-то все стихи из головы вылетели.
…Крапивин лежал на полу, заложив руки за голову. Макс сидел на стуле, в руке пистолет с глушителем. При появлении Граева встал, доложил:
— Вот, хотел мне по затылку шандарахнуть, — и за вами следом. Пришлось его маленько… Чтобы тет-на-тет людям не ломал. Будем сейчас допрашивать или в подпол до утра?
— Да что тут допрашивать, и так все ясно… — сказал Граев. — Вставай, Степаныч, и на Макса не обижайся. Не любит он, когда по затылку бьют, такой уж у него характер.
Крапивин поднялся, побагровевший и злой.
— Дети? — спросил Граев, глядя ему в глаза.
Капитан кивнул после недолгого колебания.
— Рассказывай. Не мнись, мы все четверо сейчас в одной лодке.
— Что рассказывать… К Валентине, к сестре их отправил, под Выборг, подальше от всей свистопляски. Два часа назад Валька звонит, сама не своя: как с утра гулять ушли, так и не вернулись…
— И ты решил выменять детей на нее? — кивнул Граев на Людмилу.
— Ну… вроде…
— Не прокатило бы… Тут от тебя другого ждут. Того же, что и от всех нас.
— Вот оно что… — встрял в разговор Макс. — Денег-то хоть дадут?
— Завтра узнаем.
— Ни хрена, думаю, не дадут, — предположил Макс. — Черная какая-то полоса в жизни пошла — прямо вот с тех пор, как меня утопили.