Он понял, что еще жив. И открыл глаза.
Темнота… Все та же хибарка, все та же кровать с продавленной железной сеткой… И, конечно, никакой агонизирующей мохнатой туши рядом… Рядом была Наташа — сидела на краю кровати. Наклонилась низко-низко, длинные волосы щекотали Руслану лицо.
— Кошмар приснился? — тихо спросила она. — Ты так стонал…
— Дьявол приходил… — ответил Руслан так же тихо. — Дьявол-искуситель…
Затем он понял, что его рука под ватником, и пальцы стискивают рубчатую рукоять… «Ладно хоть пальбу во сне не устроил, лунатик, — подумал Руслан, отпустив оружие. — Однако ж надо такому присниться…»
— Откуда ты знаешь моё имя? — спросил он, окончательно проснувшись.
Она ответила не сразу, и Руслан подумал, что ее волосы пахнут земляникой, очень вкусно пахнут, в касеевском магазине никаких шампуней не оказалось, лишь земляничное мыло…
— Ты дал мне письмо, — сказала Наташа. — Письмо к твоей маме… Я не читала, я только посмотрела подпись…
Руслан ничего не ответил.
Он хорошо умел вести допросы, и умел доходчиво инструктировать подчиненных, и умел коротко, но исчерпывающе докладывать начальству… Однако в такой вот ситуации сказать девушке, чтобы она не уходила, — не умел… Не доводилось как-то. Раньше, с другими женщинами, было проще… С ними не приходилось идти по лезвию ножа, по тонкой грани, отделяющей жизнь от смерти. И не слышалось из-за тонкой фанерной перегородки, как дышит за стеной нечто, до сих пор похожее на человека.
Руслан ничего не сказал. Но, кажется, Наташа поняла всё сама… Наклонилась еще ниже, земляничный запах кружил голову… А потом губы нашли губы, и слова стали уже не нужны.
Они так ничего и не сказали друг другу: и в коротких перерывах между торопливыми, страстными поцелуями, и чуть позже, когда пальцы столь же торопливо расстегивали одежду, и потом, когда старая железная кровать бешено скрипела всеми своими сочленениями и грозила развалиться на куски…
Лишь когда все закончилось, Наташа попыталась как-то объясниться. Зашептала:
— Я… я думала, что нас убьют… очень скоро… а мы… мы так и не успели…
Руслан провел рукой по пахнущим земляникой волосам, а потом закрыл ее губы поцелуем — нежным, долгим, совсем не похожим на недавние, такие торопливые и яростные…
Не надо ничего говорить. Ни к чему… Эта ночь стала моментом истины, и Руслан понял всё — пусть понимание и отразилось в кривом зеркале подсознания в виде кошмарного сна… Шансов выжить действительно нет, по крайней мере у него. Эскулап и в самом деле был смертельно болен, ничем иным его срыв с резьбы не объяснить. Был болен и умер, иначе давно бы угодил в силки не тех, так других охотников. Или же, если сон оказался-таки пророческим (вероятность ничтожна, но вдруг?), — живет сейчас в облике косматой бестии, наверняка не сохранившей человеческий разум. И ничем и никому не поможет…