Дотошный Герман в поисках дополнительной информации отыскал почти всех пассажиров автобуса — и труды его оказались достойно вознаграждены. Нашелся свидетель — вернее сказать, слушатель — разговора Эскулапа с неким местным старичком, тоже подвозимым за невеликую мзду. И свидетель-слушатель не позабыл тот разговор! Узнав, о чем именно расспрашивал беглец старика, Герман понял: вот оно, тайное убежище Эскулапа! Позаброшенное охотничье зимовье, расположенное не так уж далеко от большака, добраться пешком вполне реально. При желании там можно отсидеться достаточно долго, подождать, пока азарт поисков утихнет… А если запастись продуктами, — можно даже перезимовать, хоть и без особого комфорта, — избушки-зимовья так и строят, чтобы безвыездно прожить в них долгий охотничий сезон.
Коли уж нигде и никак Эскулап с тех пор не засветился, — там и сидит. Непонятно, правда, с какими целями… Не иначе как на стезю святого отшельничества податься решил.
Всех этих подробностей Герман не стал раскрывать Мухомору, лишь поинтересовался суммой, которую можно получить за беглого корифея засекреченной науки, схваченного и привезенного в Питер.
Мухомор призадумался… И попросил пять дней на размышления и консультации с клиентом. Герман наотрез отказался, явно подозревая некий подвох. Мухомор предложил ему поискать другого покупателя. После короткого торга сошлись на трех днях отсрочки…
Теперь выбора не осталось: расплачиваться с сибиряками в любом случае нечем. Остается лишь отобрать у них добычу… Однако Герман тоже не вчера родился, и наверняка подстрахуется. Но тогда отсрочка автоматически увеличивается еще на несколько дней — в самолет с оружием и с пленником им соваться никак нельзя, поедут поездом…
Во всяком случае, Эскулап имеет ценность лишь в качестве приложения к контейнерам с пятьдесят седьмым штаммом. И затевать драку с шестью головорезами — опытными и готовыми к неприятным неожиданностям — имеет смысл только при гарантии: с боем захваченный товар будет реализован. Вывод прост: за эти три дня необходимо любой ценой связаться с клиентом.
Пока Мухомор прокачивал варианты, приключилась новая неприятность: первое дезертирство из «Салюта». Один из бойцов просто-напросто не вернулся из внешнего охранения.
Боли он не чувствовал, но багровый туман перед глазами стал гуще, и из него прозвучал ласковый женский голос: «Алеша, Алешенька…»
Руслана много лет никто не называл так…
«Мама…» — прошептал он, а может быть, лишь попытался прошептать, и не услышал сам себя…
— Алешенька, — голос стал громче, и в багровом тумане появилось нечто вещественное, осязаемое — ладонь, опустившаяся на лоб Руслана.