на курсе. «Вот тебе, Кайл Хэвен. Не воображай, будто подчинил меня своей воле…»
— Не знаю даже, что и сказать тебе, — тихо сознался Уинтроу. — Когда я думаю о тебе, мне становится стыдно. Как будто я предал тебя, попытавшись сбежать. Но когда я начинаю размышлять о себе, то чувствую разочарование. Мне ведь почти удалось отвоевать свою жизнь. Мне не хочется тебя покидать. Но и сидеть здесь, как в заточении… — Он покачал головой, потом прислонился спиной к поручням. Он был оборван и грязен, и Торк, приведший его сюда, не снял с него кандалы. Уинтроу говорил через плечо, глядя наверх, на паруса. — Иногда мне кажется, что я разделился на две разные личности, и они стремятся к разным жизненным путям… Нет, скорее не так: без тебя я совершенно другой, чем когда мы вместе. Когда мы вместе, я утрачиваю… что-то. Не знаю даже, как назвать. Наверное, способность быть только собой…
У Проказницы всю кожу закололо от ужаса: он высказал едва ли не слово в слово то же самое, о чем она сама собиралась поведать ему. Они ушла из Джамелии вчера утром, но Торк привел к ней Уинтроу только теперь. И только теперь она увидела, в каком он состоянии. Всего же более ее потрясло ее собственное изображение, исполненное цветной тушью у него на щеке. Теперь в нем нельзя было заподозрить моряка, куда там капитанского сына. Самый обычный раб — и не более… Но при всем том, что ему выпало перенести, внутренне он оставался удивительно спокоен.
— У меня в душе не осталось места чувствам, — заметил он, отвечая на ее невысказанную мысль. — Сквозь тебя я касаюсь всех рабов сразу… Я сам становлюсь ими… Когда я себе это позволяю, то с ума начинаю сходить. Вот и стараюсь отгородиться от этого. Пытаюсь вообще ничего не чувствовать…
— Очень сильные чувства, — негромко согласилась Проказница. — Они слишком страдают. Их страдание переполняет меня, и я не могу отъединиться… — Она помолчала, потом продолжила, запинаясь: — Когда они были на борту… а ты — нет… было совсем плохо. Без тебя… меня куда-то начало уносить, и все расплывалось… Ты — как якорь, который связывает меня с тем, что я есть. Думается, именно поэтому на живом корабле обязательно должен быть кто-нибудь из его семьи…
Уинтроу не отозвался, и ей оставалось лишь надеяться, что он ее слушает.
— Я все время беру от тебя, — сказала она. — Беру и беру, а взамен ничего не даю…
Он едва заметно пошевелился. И ответил до странности ровным голосом:
— Ты не однажды придавала мне сил.
— Но только для того, чтобы удержать при себе. — Она осторожно подбирала слова. — Я даю тебе силу, чтобы удержать тебя при себе. Чтобы мне не потерять уверенность в том, кто же я такая… — И Проказница собрала все свое мужество: — Уинтроу… Чем я была, прежде чем сделаться живым кораблем?