Судя по выражению лица, Офелия вначале необыкновенно разволновалась, потом прониклась жалостью и симпатией.
— Ах, милочка, милочка, — только и повторяла она. — Это ж надо, какая трагедия-то случилась!.. Но почему ж ты к нам сразу не прибежала? Почему позволила разлучить вас?
— К кому — к «вам»? — спросила Альтия изумленно.
— Ну как же? К нам, к живым кораблям! Уж мы бы за тебя все как есть стеной встали! В те дни, когда ты вдруг исчезла, а Хэвен заграбастал Проказницу, в порту только и разговору было, что об этой истории! Мы-то все были уверены, что после ухода твоего отца ты Проказницу всенепременно получишь… А уж она-то как убивалась, бедняжка! То-то мы словечка из нее вытянуть не могли… А потом появился тот мальчик… как его звали? — Уинтроу! — и у нас хоть немножко от сердца отлегло. Но только бедная девочка и тогда все никак успокоиться не могла. Конечно, если Уинтроу притащили на борт против его желания, это очень многое объясняет!.. Но чего я по-прежнему в толк не возьму — отчего ты к нам не пришла?
— И подумать не могла, — ответила Альтия покаянно. — Я полагала, это сугубо внутрисемейное дело… Но даже если бы я пришла и пожаловалась — разве вы могли бы что-нибудь сделать?
— Хорошенького же ты о нас мнения, милочка, как я погляжу! Мы, чтобы ты знала, ну о-очень на многое способны, если припрет… А если бы нас вздумали не послушать — мы бы вообще ходить в море отказались! Все как один! И не вышли бы из гавани, пока на Проказницу не взошел бы по доброму согласию один из членов семьи!
Некоторое время Альтия потрясенно молчала… Потом кое-как выдавила:
— И вы пошли бы на такое… ради нас?
— Альтия, деточка, конечно, пошли бы, и не только ради вас — ради нас всех!.. Ты, может быть, слишком молода и не помнишь… но был когда-то живой корабль по имени Совершенный. Его примерно так же обидели — и свели в итоге с ума. — Офелия даже закрыла глаза и покачала головой. — В то время мы, увы, не вмешались… И вот оттого, что мы вовремя не помогли родичу, он оказался навсегда искалечен. Всякий живой корабль, входящий или выходящий из гавани Удачного, видит его на берегу. Он вытащен из воды и прикован цепями, он одинок и безумен… Мы, корабли, мы ведь общаемся между собой, солнышко. Мы не меньшие охотники до сплетен, чем наши матросы, — а так, как матросы, не сплетничает, поверь мне, никто на свете. И много, много лет назад мы все между собой сговорились… Так что если бы мы узнали то, о чем ты сейчас мне рассказала, мы всенепременно бы за вас заступились! А ежели бы слова делу не помогли, мы бы выходить в море отказались, и все тут. Нас, живых кораблей, не так уж и много… Что ж это получится, если мы за своих заступаться не будем?