— Не, не… то есть да. Ты, точно, старпом на «Кануне весны»… Но я не про то. Я т-тебя еще раньше… еще намного раньше знавал!
Он приподнялся и пересел поближе к Брэшену. И поставил кружку на стол, едва не расплескав.
Брэшен не стал к нему поворачиваться. Взяв свою кружку, он отпил из нее, делая вид, будто не замечает, что Тэрлок к нему пересел. Как хорошо ему было за этим столиком в одиночку, пока этот пьяница, поседевший, таскаясь по кабакам, его не приметил. Брэшену хотелось побыть одному. Это был первый порт, где «Канун» причалил после Свечного, и Брэшен хотел обо всем поразмыслить.
Служба оказалась примерно такой, как он и предвидел. Каждодневная работа на мелкосидящей посудине отнюдь не требовала всех без остатка его знаний. К тому же большинство команды оказались не новичками и неплохо знали свои обязанности. Ему, конечно, по первости пришлось несколько раз кулаками отстаивать свое право командовать — но он, в общем, такой поворот дела предвидел. Новому старпому всегда устраивают «проверку на вшивость», причем без разницы, новый это человек на борту или выбился из матросов… Ничего не попишешь, моряцкий обычай. Знания и способности — это не все, чем должен обладать добрый старпом; у него обязаны иметься еще и кулаки. У Брэшена они имелись. Так что тут — никаких сложностей.
Сложности, причем беспокоящие, были с его внесудовыми обязанностями. Поначалу корабль двигался вдоль джамелийского побережья на север, огибая все более изрезанные берега. Теперь же он ходил от островка к островку, то приближаясь, то напрямую внедряясь в места, всем известные как «пиратские территории». Здешний городишко был весьма типичным примером тому. Единственный причал да горстка амбаров на низменном, заболоченном берегу. Парочка таверн и в них — несколько потрепанных, видавших виды шлюх. Россыпь жалких хибарок, вовсе не украшавших склоны холмов за тавернами… Чем жила эта дыра, как она вообще здесь образовалась — вот уж воистину без бутылки не уразуметь.
И тем не менее Брэшен полдня провел при шпаге на боку и с дубинкой в руках, прикрывая спину своего капитана, стоя стражем позади него в одном из этих самых обшарпанных с виду амбаров. У капитана между ногами стоял сундучок, набитый монетами, а трое морских волков с самыми подозрительными рожами, какие Брэшену когда-либо попадались, показывали образцы товаров. Они выносили их по очереди и понемножку, обсуждая возможные цены. Разнообразие товаров и то состояние, в котором они пребывали, яснее ясного говорило об их происхождении. Брэшен стал сам себе противен, когда капитан поинтересовался его мнением о каких-то заляпанных кровью, но зато богато иллюстрированных манускриптах. «Сколько, по-твоему, они стоят?» — спросил капитан Финни… Брэшену пришлось прогнать прочь одно очень надоедливое воспоминание, но он все же ответил: «Уж всяко не столько, чтобы за них помирать!» Финни рассмеялся — и назвал цену. Брэшен согласно кивнул… Пираты, продававшие награбленное, кратенько посовещались между собой — и названную цену приняли, а Брэшен почувствовал себя замаранным. То есть он с самого начала предполагал, что «Канун весны» и будет торговать таким вот добром. Он просто не думал, что ему самому придется оценивать товары, запятнанные кровью погибших людей…