— Да ладно тебе, — пропыхтел он, оторвавшись от кружки. — Ты же был на том корабле, «Дитя ветра», когда мы его брали. Совсем мальчуган, тощенький, что твой прутик, и ты царапался и кусался, когда мы отдирали тебя от снастей… У тебя даже ножика не было, чтобы обороняться, но ты все равно дрался, пока с ног не свалился! Во как оно было!
— «Дитя ветра»?… Не припоминаю, Тэрлок, хоть тресни. — И Брэшен подпустил в голос нотку предостережения: — Ты что, хочешь сказать, что был тогда пиратом? Или мне послышалось?
Но Тэрлок был то ли слишком пьян, то ли слишком глуп, чтобы начать немедленно отпираться. Вместо этого он прыснул хохотом прямо в кружку и долго потом оттирал с лица ром замызганными рукавами.
— Ну да! Точно! А кто не был? Ты кругом-то оглядись, парень!.. Думаешь, в этой таверне сыщется хоть один морячок, который в свое время не пиратствовал помаленьку?… Хрен тебе с маслом!.. — И он наклонился вплотную к Брэшену, внезапно напустив на себя доверительный вид: — Ты и сам быстренько все нужное подписал, когда тебе ножичек к ребрам приставили… — И вновь, как мог, выпрямился: — Вот только имя… Помнится, Брэшеном из Удачного ты себя тогда не называл! — И он поскреб раскрасневшийся нос, мучительно соображая. — Вот ведь память отшибло, никак не вспомню, как же тебя об ту пору кликали… Ну то есть как ты сам себя называл… А вот как мы тебя кликали — помню! — И он снова воздел толстый палец, на сей раз чтобы шутливо погрозить им Брэшену: — Ласка! За то, что ты был тощенький и ужасть какой быстрый. Ну прям что твой зверек…
Прямо на последних словах его веки начали опускаться. Он вздохнул, вроде собрался еще что-то сказать, но слышен был только храп.
Брэшен тихо поднялся… Следовало полагать, что товар, купленный сегодня, уже почти погружен на борт. Не составит труда немножко ускорить отплытие… Тэрлок проспится и обнаружит, что корабль ушел без него. Не он будет первым, кто, напившись вдрызг, оказался забытым на берегу… Брэшен сверху вниз посмотрел на храпящего Тэрлока. Со времен «Дитя ветра» тот сильно изменился, и не в лучшую сторону. Время не было к нему милосердно… Брэшен нипочем бы его не узнал, если бы тот первым ему не открылся. Он поднял было бутылку с ромом… но потом в порыве щедрости поставил на место пробку и устроил бутыль у старого пирата под локтем. Если Тэрлок слишком рано проснется — пусть отвлечется на глоточек-другой и тем самым задержится. А если он проснется слишком поздно, быть может, ром утешит его. Брэшен ничего не имел против старого выпивохи. Просто тот заставил его вспоминать времена, о которых он предпочел бы забыть.