Известие о том, что шведский язык является достаточно сложным, поначалу повергло супругов в уныние. Но потом выяснилось, что английский является там вторым государственным, и именно он станет рабочим языком группы, в которую приглашен Петр. И он же позволит км с Мариной без особых проблем объясняться с окружающими. Немедленно рабочий стол и тумбочка оказались завалены русско-английскими словарями, разговорниками и учебниками. Из небытия возникла старая Маринина подружка Рита, школьная преподавательница английского, которая по сходной цене согласилась давать уроки дважды в неделю. Английский Петр учил в школе, два года в Университете, сдавал кандидатский минимум в аспирантуре, но никогда не ощущал себя способным разговаривать. Неожиданно именно разговорный пошел у него достаточно легко. Хотя и не без проблем.
— Милый мой, — строго глядя поверх огромных очков, произносила Рита, — где же вы нахватались таких оборотов? Эдак в Англии говорили в веке шестнадцатом, в семнадцатом. Уж не по Шекспиру ли вы язык учили? Может, Фрэнсис Дрейк и понял бы вас прекрасно, но я советую учить современный вариант.
А действительно, где он нахватался такого? Шекспира в подлиннике никогда не читал, «тысячи» в Университете и аспирантуре всегда сдавал по газетным статьям…
По возвращении из неудавшейся экспедиции Петр все еще пребывал в некой прострации. Странные видения больше не беспокоили, хотя какое-то ощущение нереальности происходящего преследовало постоянно. Включившись в дикий ритм подготовки к переезду, он потихоньку начал оживать и, как говорила Марина, «размораживаться». Снова замелькали дни, заспешили события. ОВИР, консульство, оформление документов, уроки английского, уроки вождения. Жизнь продолжалась…
…Но сейчас, сидя в грохочущем трамвае, въезжавшем на правый берег Невы, он снова ощутил некое странное чувство, подобное тому, которое охватило его, когда перед зеркалом увидел картину неведомого морского сражения. Комок подкатил к горлу, легкие сдавило железным обручем. Заметив его странное состояние, Марина испуганно спросила:
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Да, немного, — выдавил из себя Петр. — Давай выйдем.
Они вскочили и быстро вышли через открывшиеся на остановке двери. Петр прислонился лбом к зеленым доскам забора и начал часто дышать, стремясь перебороть непонятное волнение.
— Может, врача? — прильнула к нему Марина.
Успокоив дыхание, Петр повернулся спиной к забору, какими-то остекленевшими, чужими глазами посмотрел на громаду моста. Потом перевел взгляд на площадь, на коробки окружавших ее зданий и решительно произнес: