Они проехали вдоль улицы Бержерак и остановились перед домом номер восемнадцать. Оба сразу узнали его – дом точно соответствовал той характеристике, которую дал ему Крик: «Дом, похожий на замок, и сад, огромный, точно парк. Массивные резные ворота, по бокам – две плиты со львами и аллея, покрытая гравием, хрустящим под колесами автомобилей…»
Выходя из машины, Маркус сказал:
– Десять лет назад мы вошли сюда и поклялись, что Поль Рено получит то, что ему причиталось. Мы заверили его, что пусть даже и с десятилетним опозданием, но он получит то, что заслужил.
Инспектор поднялся по ступеням к входу.
– Тогда, после суда, я был в бешенстве от того, что все получилось совсем не так, как я хотел. Откуда мне было знать, что возмездие наступит через двадцать лет…
Появился комиссар Клерон.
– Труп наверху? – обратился к нему инспектор.
– Да, – ответил Клерон. – Мы ждем вас.
Они поднялись по широкой мраморной лестнице и остановились перед дверью, возле которой стоял полицейский.
Маркус назвал свое имя и вместе с Криком прошел в комнаты. Они открыли дверь в ванную комнату и увидели в ванне, в луже крови, нагого Поля Рено.
Оба, потрясенные, застыли на пороге и молча смотрели на неподвижное белое тело.
Поль мало изменился с тех пор, как они видели его последний раз – десять лет назад, в зале суда. Может быть, только стал немного плотнее. На животе обозначилась складка, которой, скорее всего, не было десять лет назад, но лицо было по-прежнему красиво, густые блестящие волосы и хорошо сложенная спортивная фигура были все те же.
Комиссар Клерон вошел в ванную.
– Пули попали сюда, господин Маркус, – он указал на шесть пулевых отверстий на груди и животе убитого. – Очевидно, это произошло в тот момент, когда он залезал в ванну, наверное, собирался принять душ. Три пули мы нашли, остальные, судя по всему, засели в теле.
Комиссар еще что-то говорил, но Маркус его не слышал. У него было какое-то странное ощущение разочарования и обиды от того, что в этом деле не было ничего нового и сенсационного, оно попросту явилось продолжением старого, почти забытого дела, которое следовало передать кому-нибудь другому.
Однако сильнее, чем это слабое, смутное чувство раздражения, было чувство страха, смертельного ужаса, вдруг охватившего его при виде этой картины – вот так неожиданно кошмарно вдруг обрывается человеческая жизнь.
«Вот он лежит передо мной, – печально размышлял Маркус, – человек, который еще в детстве заявил, что будет королем. В последние десять лет он стал крупным воротилой в финансовом мире, приобрел авторитет в стране и за рубежом. Этот человек, всегда отличавшийся здравомыслием, он не мог не знать, что рано или поздно заслуженная кара настигнет его, невидимая рука схватит его за горло. И вот карающая рука нанесла свой удар».