— Настю забрал и уехал, — злобно сказал Иван Саныч.
— Я его подозреваю, — заявил Гарпагин и откинулся на спинку кресла. — Пусть не думает, что родного отца можно палкой по заду метелить безнаказанно.
— А еще кого-нибудь подозреваешь?
— Шаллониху! Шуазеля!! Всех! Весь город!!
— И нас? — ехидно спросил Осип.
Гарпагин качнулся вперед, заморгал, а потом нерешительно сказал:
— Нет. Вас — нет, да я и видел, что не могли вы…
Говоря это, Гарпагин выглядел довольно жалко и неубедительно, и Иван Саныч, подумав, что в любом случае они с Осипом ничего не теряют, поспешил перейти к разрешению наиболее животрепещущего и занимательного вопроса:
— Дядя Степан, хорошо… допустим, мы возьмемся за это. Но вот только… поймите меня правильно… вы человек практичный, так что понимаете…
— Сколько мы получим, если найдем ваш сейф и возвратим его вам? — жестко сформулировал Моржов.
Гарпагин глубоко вздохнул и, помедлив, ответил:
— Ну, допустим, пять… нет, четыре тысячи.
— Долларов?
— Нет, почему долларов? Доллар — это в Штатах, а тут Франция. Четыре тысячи франков. По-моему, неплохая сумма, особенно для первоначального обустройства… — поспешно добавил он, позабыл, что еще несколько дней назад получил от Ивана Саныча и Осипа гораздо больше.
— Доллар — он и в Париже доллар! — пробасил Осип. — А ты, Семеныч, не дергайся. Ну что ты такой нервный. Ты успокойся и говори настоящую цену. А то загнул — четыре тысячи!
— А что, разве плохо — четыре тысячи? — возмутился Гарпагин. — У кого есть четыре тысячи и ему не надо, пусть он их лучше мне четыре тысячи даст, чем вот так пренебрежительно говорить: дескать, эка невидаль, четыре тысячи!! Не видали мы четыре тысячи!
— Кажется, я представляю, за что дяде Степе массировали задницу бейсбольной битой, — негромко произнес в сторону Иван Саныч.
— Не-е, не пойдет! — безаппеляционно заявил Гарпагину Осип. — Четыре тысячи… смяшно. А чаво ж? У тебя в сейфе на мильен «зеленых». И еще неизвестно сколько в банках. И «Ферраря» ента. И опять же — квартира в Париже. Так что не прибедняйся, Степан Семеныч. Ты же сам говорил, что комиссар Руж и его начальничек, ентот Шуазель, ни за что тебе не найдут твое добро, а если и найдут, то не отдадут!
— А сколько вы хотите? — задавленно пролепетал Гарпагин, вжимая голову в плечи.
Иван Саныч, напротив, тут же распрямился, выкатил воробьиную грудку и чирикнул:
— Двести тысяч!
— Вв-в-в… сколько?!
— Каждому!! — ну совершенно по-моргуновски рявкнул Осип. — Тады по рукам! Енто же даже половины не будет от того, чаво там в сейфе лежит!
— Ннну? — приободрившись еще больше, дослал Иван Александрович.