Однако ничего подобного с Джулией не происходило. Она тупо смотрела прямо перед собой в пустое пространство с видом несчастнейшей женщины на свете, очутившейся по воле случая совсем не там, где бы ей хотелось быть.
Проникнувшись к ней сочувствием и жалостью, Мэгги пихнула Доминика локтем в бок, так что бедняга, прервав разговор с Чарли, вскрикнул:
– Ой, больно!
– Извини, я случайно, – сказала Мэгги, надеясь, что он все же понял ее намек.
Однако Доминик не оправдал ее надежд – пожав плечами, он обратился к Чарли с удвоенным воодушевлением:
– Так вот, значит, когда играл Спрювелл, все обстояло совсем иначе… Ой! Больно же!
Локоток Мэгги вновь ткнулся ему в ребро. Доминик угрожающе произнес, потирая бок:
– Ну, Мэгги, погоди! Учти, что ты сидишь рядом с проходом и шлепнешься на ступеньки, если случайно я толкну тебя, потянувшись за бутылочкой пива. Ты поняла? Так что следи за своими руками, пожалуйста!
Какой же он все-таки тупой! Настоящий твердолобый баран!
Мэгги схватила его за голову, подтянула к себе и буркнула ему в ухо:
– Уделяй побольше внимания своей даме! Это ведь ваше первое свидание!
– Что ты сказала? – переспросил он. – Говори громче, здесь чудовищный гвалт!
– Не забывай о Джулии! Оставь Чарли в покое! Это же не он пришел к тебе на первое свидание, а Джулия! – сверкая глазами, прокричала Мэгги.
– Не ори! Я не глухой, – нахмурившись, огрызнулся Доминик.
Мэгги укоризненно посмотрела на него и перевела взгляд на Чарли. Тот ответил ей приторно-сладкой улыбочкой, как бы демонстрируя свою неподвластность женским чарам. Из чего Мэгги заключила, что он не только женоненавистник, но и нахал. Ей стало понятно, почему он так внимательно поглядывает на нее, когда она не смотрит в его сторону. Этот странный субъект мужского пола расценивал, очевидно, любую женщину как свою потенциальную соперницу в схватке за приглянувшегося им обоим мужчину и заранее готовился дать ей отпор.
На губах Мэгги обозначилась тень улыбки. Чарли беспокоился напрасно: не сиди он на расстоянии пары мест от нее, она бы сообщила ему, что уже занята другим мужчиной – педиатром, посвятившим себя благородному служению обездоленным детям. У него нет времени глазеть на великовозрастных придурков, самозабвенно гоняющих мяч по площадке с таким серьезным видом, словно от исхода их игры зависит судьба всего человечества. А она если время от времени и поглядывает в сторону этих недоумков, то только затем, чтобы убедиться, что ни у кого из них еще не лопнула резинка их потешных трусов.
Мэгги вздохнула и снова посмотрела на Доминика, которого поклялась женить любой ценой. Наконец-то он соблаговолил обратить свое внимание на Джулию. Вид у бедняжки был настолько унылый, что Мэгги, сочувствуя ей всем сердцем, напрягла слух и сумела разобрать произнесенные Домиником слова: