Когда я познакомился с Алисией, она производила на меня впечатление увлекающейся, легкомысленной девушки. Теперь ее украшал ореол собственного достоинства и строгости, сознания близкого материнства. Однажды я навел ее на разговор об этом, но она ответила с досадой:
— И тебе не стыдно?
Одетая в светлое простое со скромным вырезом платье, небрежно причесанная, она выглядела еще милее. В ее волосах шелковая голубая лента напоминала большую живую бабочку. Когда Алисия садилась шить, я растягивался на соседнем гамаке и, притворяясь, будто занят своими мыслями, украдкой следил за ней. Холодность ее обращения настолько выводила меня из себя, что я раздраженно спрашивал подчас:
— Разве ты не слышишь, что я к тебе обращаюсь?
Стремясь разгадать причину ее замкнутости, я пришел к мысли, что она ревнует, и слегка намекнул ей на Грисельду, с которой она почти не разлучалась, даже плакала вместе с ней.
— Что тебе обо мне говорит хозяйка?
— Что ты хуже Барреры.
— Как? В каком смысле?
— Не знаю.
Эти слова окончательно спасли честь Франко: с этой минуты я возненавидел Грисельду.
— Хуже, потому что я не ухаживаю за ней?
— Не знаю.
— А если бы ухаживал?
— Спроси свое сердце.
— Алисия, ты что-нибудь заметила?
— Какой наивный! Так все в тебя и влюбляются?
Во мне заговорила уязвленная гордость, я засучил рукав и крикнул Алисии в лицо:
— Глупая, спроси, чьи это укусы?
На пороге появился дон Рафо.
Он приехал из Ато Гранде, куда отправился утром продавать лошадей. Сопровождавшие его Франко и Грисельда остались у Субьеты и должны были вернуться к вечеру. Воспользовавшись лодкой, дон Рафо уехал оттуда раньше, чтобы посоветоваться со мной о крупной сделке и получить мое согласие на нее. Старик Субьета давал нам взаимообразно тысячу или больше быков по низкой цене, при условии, что мы сами поймаем их, но требовал гарантии, и Франко, пойдя на риск, предложил в качестве залога свое ранчо. Нам представлялся выгодный случай объединить наши капиталы: прибыль получалась огромная. Я радостно ответил дону Рафо:
— Я на все согласен. — И, сжимая Алисию в объятиях, воскликнул: — Эти деньги будут твоими!
— В счет своей доли, — сказал дон Рафо, — я дам лошадей и помчусь в Арауку требовать уплаты долга. Собрать я смогу около тысячи песо, и этой суммы хватит на покрытие части расходов по поимке быков. Франко в качестве залога дает Мапориту, и старик согласится на сделку с ним, потому что без Фиделя он как без рук, особенно теперь, когда вакеро безобразничают и все его хозяйство разваливается.
— У меня тридцать фунтов в кармане. Вот они! Вот они! Я только немного оставлю на расходы Алисии и на оплату нашей жизни в этом доме.