Я достаю телефон и вытягиваю антенну. Начинаю выстукивать по кнопочкам номер, продиктованный Красильниковым. Тишина. Тихий, едва слышный щелчок — включилось записывающее устройство… Ну вот, наконец, и гудок.
— Алло, — мужской голос в трубке официально вежлив.
— Петра Филипповича можно?
— Кто его спрашивает?
— Майор Пронин.
Легкая заминка с той стороны.
— Шутите?
— Шучу. Скажите подполковнику Скороходову, что его беспокоят по поводу кассеты.
Снова заминка. На этот раз более длительная.
— Подождите одну минутку. Он сейчас подойдет.
Гляжу на часы. Минутка растягивается на семь. «Пеленгуют, — улыбаюсь я, — давайте, давайте». Наконец в трубке появляется новый голос, твердый, но напряженный.
— Скороходов. Слушаю вас.
— Добрый день, Петр Филиппович, — говорю медленно и размерено. У моего собеседника не должно возникнуть и тени мысли, будто я волнуюсь.
— Добрый день. Кто это говорит?
— Это не важно. Мое имя вам не скажет ровным счетом ничего. У меня кассета, отснятая вчера вашим сотрудником на Хованском кладбище.
— Да, да. Я слушаю вас, — ФСБ-шник напрягается сильнее.
— Если хотите, мы могли бы встретиться. У меня к вам есть разговор по поводу её содержания.
— Где и когда?
— Вы знаете памятник «мещанин Минин пытается отнять меч у князя Пожарского»?
— Естественно, — хмыкает Скороходов.
— Будьте около него в три часа.
— Хорошо. Как я вас узнаю?
— Пальтишко у меня будет серенькое, кепка, а чтоб не обознались, журнальчик будет в руке: «Огонек».
— Издеваетесь?
— Конечно. Я сам к вам подойду. Да, вот еще. Это уже серьезно. Я вам гарантирую личную безопасность. Будьте благоразумны. Приходите один. Если в округе будет хоть один топтун, встреча не состоится.
Подобные встречи — вещь серьезная. На них нельзя приходить с кондачка, в поэтическом расположении духа, с букетом цветов и радостным блеском в глазах. Да и откуда взяться блеску, когда человек, приглашенный на свидание — видавший виды гэбэшник. К тому же, здесь как в известном фильме Марка Захарова: «Он не один, он с кузнецом придет». А зачем нам, право, его кузнецы?
Есть, конечно, шанс, что он таки объявится в гордом одиночестве, без махальщиков и группы поддержки. Но шанс мизерный. Старая школа. Принимать решение и делать дело можно только колхозом. К тому же, вчера, на Хованском кладбище мы, как говорится, бросили перчатку в лицо всему отделу наружного наблюдения. Вот они все вместе и кинутся её поднимать. По квадратному сантиметру на душу населения. Не греет нас подобная перспектива, ну аж ни как не греет. На таких условиях встреча не состоится. До выхода на тропу войны у нас ещё три часа. Есть время хорошо подготовиться. Освоение местности, камуфляж, оборудование, маршруты отхода.