— А меня вчера в маршрутке шахидкой обозвали! — отвечала Зухра. — Передай, говорят, деньги, шахидка! И ребенку в садике дети говорят, что его мама — террористка. Но я же не виновата, что мне дома было не заработать!
— Да, у нас, когда встал шарикоподшипниковый завод, весь город дружно стал сосать лапу, — завела Анна Ивановна старую песню. Собственно, они с Зухрой целыми днями могли вспоминать прошлые беды и нынешние обиды, так было легче отвлекаться от царившей вокруг разрухи и антисанитарии. — У нас же все мужики и многие женщины на производстве работали. А когда завод приватизировали — ну бывший директор то есть купил его, — сначала вроде было хорошо. Зарплату всем подняли. Мы-то, не из заводских которые, завидовали им! А моя соседка — царство ей небесное — тетка Фрося еще сказала тогда, что добром это не кончится. Старая женщина, мудрая, войну пережила, всю семью схоронила. И точно, добром не кончилось. Через полгода того директора застрелили. И завод купили воры. — Анна Ивановна произносила это слово с ударением на «ы». Воры сначала сделали вид, что все будет как при прежнем директоре, а в один прекрасный день, аккурат перед выплатой зарплаты, — фьють! — и только их и видели, улетели с деньгами и с техникой, все, что было ценного, подчистую выгребли! Пока государственная комиссия приехала, пока начали разбирательство, наши уже кто послабже спиваться начали, а мы вот с мужем решили тикать, пока живы. Мой-то сейчас на стройке работает, тоже все-таки деньги, да и я вроде неплохо устроилась, не буду гневить Бога, по специальности даже работаю!
— Да мы уже Бога прогневили — дальше некуда! — крикнул ей из-за соседнего стола молдаванин Игорь. — Нам за наши порошки на том свете еще устроят!
— Ну а что ж ты до сих пор здесь сидишь, праведник такой? — возмутилась Анна Ивановна. — И шел бы туда, где нет этих порошков! Побирался бы в метро!
— А я неверующий, у меня того света не будет, все что причитается на этом получу! А вот вы попали! — нахально ухмыльнулся Игорь. Игорь вообще мало разбирался в фармакологии, поэтому ему доверили самое простое дело — лепить наклейки на бутылочки с детской присыпкой, которые его соотечественники, два хмурых молдаванина, наполняли тальком, перемешанным с цинком. Себестоимость каждой такой бутылочки — включая работу и исходный материал — не больше пятидесяти копеек, а продают их в розничной сети за двадцать рублей. С этой присыпки все и начиналось: практически безвредная статья дохода! Только каждый двухсотый ребенок — аллергик с букетом других заболеваний — почувствует, что его присыпают неправильным порошком, раскапризничается и покроется красными пятнами, остальные даже ничего и не заметят. А раз так — то можно совершенно не опасаться санкций. Мало ли от чего аллергики капризничают и покрываются пятнами? Пока в бесплатных детских поликлиниках им будут анализы делать, мамаша уже и забудет о присыпке какой-то! Конвейер по производству присыпки не останавливался даже на ночь: приходили другие мрачные молдаване и в огромном чане, выкраденном или, может быть, даже купленном на одном из молокозаводов, смешивали бесполезные и бессмысленные ингредиенты, которые днем надлежало расфасовать и отправить на склад.