«Я обжегся… от неожиданности. Когда услышал сигнализацию. О колбу с азотом… Есть еще вопросы?»
Вопросы у Плетнева были, но к Кокину. Точнее говоря, один вопрос: «Что он делал в лаборатории в три часа ночи, тогда как ушел домой в половине одиннадцатого?» Однако ответ на этот вопрос он решил оставить на потом, догадываясь, что Савин, как один из ведущих сотрудников фирмы, мог выложить не менее сотни вариантов ответа на этот вопрос.
Турецкий будто ждал этого звонка, а может быть и не этого. Однако как бы там ни было, но трубку поднял сразу. Вкратце пересказав все то, что он успел сделать на фирме за этот день, Плетнев замолчал, ожидая целую серию вопросов, однако Турецкий не торопился.
— Ну и каковы твои выводы? — голосом уставшего до чертиков человека спросил он.
— Ну-у, насчет выводов, положим, еще рановато говорить, а вот насчет странностей, которые невозможно не заметить…
— А если без общих слов и более конкретно? — В голосе Турецкого послышались металлические нотки, чего за ним никогда ранее не замечалось, однако Плетнев свел это к элементарной усталости.
— Более конкретно?… Во-первых, это какой-то змеепитомник, а не компания единомышленников, как хотел бы представить Шумилов, а во-вторых… Свидетели ведут себя более чем странно, да и в здание просто так не зайдешь. С улицы не влезешь, так как все окна под сигнализацией, к тому же строжайшая пропускная система и пятиметровый забор, тоже под сигнализацией. А преступник…
— Кто в это время находился на фирме?
Эти четверо в лаборатории, уборщица, охрана да еще Глеб Шумилов, вице-президент, двоюродный брат Хозяина.
— И замок, говоришь, не взломан?
— Открыт ключом. Причем ключи от хранилища были только у самого Шумилова да еще у академика Ясенева. И ключи у них не пропадали.
— Хренотень какая-то! — выругался Турецкий.
— Вот и я о том же, — отозвался Плетнев. — Так что, свидетелей ограбления пора переводить в ранг подозреваемых.
— Вот это мы всегда успеем сделать, — осадил его Турецкий. — Кстати, ты проверил машины, «которые въезжали на территорию склада в тот день?
— Не успел еще.
Турецкий хотел было съязвить, что именно это надо было сделать в первую очередь, но все-таки сумел сдержать себя.