– Каждый кулик свое болото хвалит, – вмешался в разговор Голубев. – Видали мы областных важняков. Апломба у них много, а раскрываемость заказных убийств, считай, на нуле.
– Круши их, сыщик! – азартно подхватил Медников. – Только своих не бей ради того, чтоб чужие пугались.
– Своих, Боря, у нас раз-два и обчелся…
– Версий Мамаев не высказывал? – спросил следователя Антон.
– Что-то намекал туманно на Алексея Задова, но я толком не понял: то ли Вениамин Федотович озабочен знакомством Махновца с Геннадием Потехиным и связями с криминальными братками, то ли подозревает его в убийстве Руслана и Лоции.
– Лёха Задов и у меня на примете, – быстро проговорил Голубев. – Прошлую ночь даже сон видел, будто мы раскрыли это преступление, и виновным оказался Махновец.
– Твой бы сон да – в руку.
Судмедэксперт усмехнулся:
– Не выдавайте, сыщики, желаемое за действительное. Такие сны давно известны. В эпоху развитого социализма Рабиновича исключили из КПСС, что по тем временам, если помните, было равносильно «волчьему билету». Заснул бедняга и видит во сне, что Израиль напал на СССР и сокрушил непобедимую армию. Верховный главнокомандующий страны-победительницы въезжает на белом коне на Красную площадь, запруженную народом, и говорит: «Люди, скажите самое заветное ваше желание. Я немедленно его выполню». Многотысячная толпа ответила дружным хором: «Восстановите Рабиновича в партии!»
– Кроме комсомола, я ни в каких партиях никогда не состоял, – засмеявшись, сказал Голубев.
– Потому и зачах в сыщиках.
– А сам ты выше потрошителя трупов почему не вырос?
– По призванию…
– Ребята, не заводитесь, – с упреком проговорил Лимакин и продолжил прервавшийся было разговор с прокурором: – Прямо сказать, Антон Игнатьевич, хваленый адвокат не произвел на меня впечатления опытного юриста. Он настолько растерянным казался, словно впервые столкнулся с кровавым преступлением. Ему же наверняка доводилось листать десятки, если не сотни уголовных дел, где на фотографиях запечатлены не такие ужасы, как два трупа в морге, в общем-то не так уж и обезображенные.
– Одно дело – рассматривать чужие фотографии, другое – увидеть собственными глазами мертвого брата, – ответил Бирюков.
– Разница, конечно, есть. Однако мне почему-то подумалось, что Вениамин Федотович начинает свои защитительные речи в суде не лучше наших, районных, дам-защитниц: «Великий педагог Антон Семенович Макаренко утверждал, что дети не рождаются преступниками. Преступниками их делает среда»…
– Теперь не только в среду, но и по другим дням недели, от понедельника до воскресенья, клепают бритоголовых дегенератов, – не удержался от «поправки» Медников.