Бояре поставили дружинников для охраны запасов воды. У Храпа в подвале воды на месяцы. На княжьем дворе – и того боле: каменные колодцы. Мизинным же воям выдавали на день по четыре глотка.
Умер мастер Калистрат. Ивашка отдал старику последние капли своей воды, но было уже поздно.
Весь день выли от жажды собаки.
Настаська Седеги вовсе освирепела. Ей все мерещилось, что слуги тайком пьют воду в подвалах. Она выгнала их всех из дому, оставила только самую смирную – Анну да еще девку Манефу.
Анна была в великой тревоге: «Как там брат, как Глеб? Не случилась ли беда?» О себе она не думала. Только однажды почему-то привиделось: еще в Киеве, в рождественские святки, выскочила она из землянки, лентой перевязала кол в тыну. А утром разглядела: кол оказался с корой – значит, будет жених богатый.
Сейчас, вспоминая эти детские забавы, усмехнулась горько: «Так и не нашла свою одолень-траву».
Анна положила на колени сарафан боярыни – расшивала его в талии, задумалась горестно. Что на стене с Ивашкой, с Глебушкой творится? Может, и в живых уж нет? А она здесь сидит с этим проклятым сарафаном.
Раздался крик Настаськи:
– Анька, подь в подвал, принеси кувшин с водой, да гляди не разлей…
Что пить ту воду Анна самовольно не станет, Настаська была почти уверена – не однажды уже проверяла.
Анна сняла наперсток, воткнула иголку в материю.
На дворе вечерело. Спустившись в подвал, Анна при свете плошки набрала в кувшин воду из открытого чана меж огромных глиняных бочек-пифосов вдоль стен. В подвале было прохладно, слабо пахло виноградным соком.
Настаська забеспокоилась. Уж не лакает ли влагу бесценную? Она стала тоже спускаться по лестнице в подвал: «Выгоню проклятую тихоню, если что замечу».
Анна подняла уже кувшин из чана, когда услышала крик над ухом:
– Ты что здесь медлишь?
Анна обомлела, кувшин вывалился у нее из рук на каменный пол.
Настаська пришла в неистовое бешенство. Схватив подвернувшуюся под руки железную скобу, она с криком: «Ах ты, тварь!» – что есть силы ударила девушку по голове.
Анна рухнула на каменный пол.
– Подымись, мерзавка, не притворяйся! – продолжая стоять над ней со скобой, закричала Настаська.
Анна недвижно лежала, струйка крови текла из ее головы, смешиваясь с водой.
«Неужто прибила?» – Настаська ковырнула ее ногой.
– Слышь, будет притворяться!..
Настаське стало не по себе. Хорошо, что хоть мужа дома нет и никто не видел. Она подтерла тряпкой кровь на плитах, оттащила в сторону Анну, прикрыла рогожей. «Ночью в саду закопаю, – лихорадочно думала она, – а Манефе скажу, сбежала девка».