— Иди спать, болтушка. Теперь я знаю, что тебе подарить на свадьбу — диск с кельтской музыкой. Будете на ночь с Леонардо слушать. Вместо колыбельной. Правда, от нее мертвый встанет, ну, может, это Леонардо и нужно.
Саша, наговорившись, уснула под монотонный шум дождя. А Юра лежал с открытыми глазами и думал, что девушка Сусанна, которую он выпроводил в двенадцать часов ночи, кажется, нетребовательная и запросы у нее не слишком высокие. Ее вполне удовлетворят регулярные две тысячи рублей за посещение банка.
Иван Рудольфович задержался после семинара, который ему сегодня поставили последней парой. Он был на подъеме, потому что студенты хорошо подготовились и обычное обсуждение темы переросло в интересную дискуссию. В группе было несколько русских ребят, и это очень благотворно влияло на общее настроение. Не всем понятны реалии чужой культуры, а русские студенты на своем отличном французском языке умели объяснить сокурсникам необычность слога Андрея Платонова. В этом году группа подобралась очень удачная, и их споры доставляли Ивану Рудольфовичу настоящее удовольствие. После семинара всей толпой отправились в университетское кафе пообедать, а потом опять вернулись в аудиторию на заседание литературной секции. Сегодня обсуждали стихи Барбары Сильвестер. Она писала на французском, а Настя Лопухина переводила их на русский язык. Так в тандеме и выступали: оригинал — перевод. Потом обсуждение и сравнение стилистики. Участие в обсуждении принимали все очень активно, время от времени споры становились весьма бурными, когда не могли решить, на каком же языке лучше звучит эта метафора или синекдоха. Два часа пролетели быстро, и когда Тучков призвал всех пойти на мировую, потому что пора уже было расходиться, студенты даже немножко поупрямились. Ивана Рудольфовича очень уважали, а некоторые девушки были в него тайно влюблены. О нем мало что знали, и шлейф таинственности тянулся за ним уже многие годы. Было известно только одно — он потомок известного дворянского рода. Ходили слухи, что он не женат, но Иван Рудольфович никогда ни за кем не ухаживал, вел себя со всеми ровно и доброжелательно, и в его одиночество как-то не верилось. Он был всегда подтянут, аккуратен, дорогие костюмы как будто ежедневно гладились, а сорочки он менял каждый день. Чувствовалась заботливая женская рука. На самом деле Тучков жил один, маму он похоронил восемь лет назад, а его домом занималась приходящая домработница — испанка Мария. Уже несколько лет она приезжала на своем стареньком авто три раза в неделю убирать, готовить, чистить, стирать и гладить. Удовольствие было недешевое, но зато снимало массу бытовых проблем. Он платил ей пятьдесят франков за три часа работы и спокойно занимался своими делами, пока она хлопотала в его квартире. Мария была молчаливой, может быть, потому, что плохо говорила на французском. Но улыбалась искренне и вызывала полное доверие.