— Слушай, ты это серьезно?!
Она склонилась к мужу, словно пытаясь высмотреть: а не разыгрывает ли он ее?.. За все время их брака супруг ни разу ни словом, ни делом не только не пытался привлечь жену к своей работе, но и робкую инициативу с ее стороны — не вмешаться, нет, просто высказать собственное мнение — пресекал в корне. А тут — такое… Ну надо же!..
— Вполне серьезно, Ириша. — Александр Борисович мысленно усмехнулся ажиотажу Ирины Генриховны. — Ты в состоянии помочь нам на данном этапе следствия спасти вашего гения от подставы… В том, что это чистой воды подстава, мы уже не сомневаемся. Но вот доказательств — ноль целых и столько же десятых.
— Господи, да я все, что от меня зависит, сделаю, и даже больше того!
— Возможно, именно «больше того» и понадобится, — кивнул он и подумал, что на самом деле заняться Ирине Генриховне чем-либо, помимо ее нескончаемых переживаний из-за Ники, пойдет только на пользу… В нынешнем году Ниночка-Ника, единственный и неповторимый плод брака Турецких, впервые в жизни была отправлена в лагерь отдыха на Черноморское побережье одна, без мамы. И с того момента, как краснодарский состав отошел от московского перрона, Ирина Генриховна ни о чем и ни о ком, кроме дочери, думать не могла. Фантазия у нее во всяком случае, как убедился Александр Борисович, на тему «А вдруг с девочкой что-то случилось?!» оказалась богатейшая, можно сказать, изощренная. И в итоге она либо сама по нескольку раз в день названивала дочери на мобильный, либо начинала кругами ходить вокруг домашнего телефонного аппарата, глядя на него, как на кровного врага, если тот молчал, и подпрыгивая на каждый звонок, если он оживал…
Ну а уж коли звонила не Ника, а, допустим, муж или, хуже того, мужу с работы, врагами становились оба абонента…
— Что ты имеешь в виду, — она удивленно округлила брови, — когда говоришь «больше того»? Надеюсь, не участие в каком-нибудь вашем… как его… взятии?..
— Боже упаси! — Турецкий рассмеялся и, покосившись на будильник, начал вылезать из постели. День начался, валяться было больше некогда, а разговаривать и на ходу можно.
— Боюсь, для взятия ты, Ириша, не слишком подкована! Вряд ли отличишь заурядный «макаров» от акаэма!
— А ты Бетховена от Чайковского отличишь? — хихикнула она, вслед за мужем выскальзывая из-под одеяла.
— Вот потому-то, что не отличу даже под пыткой, именно к тебе и обращаюсь за помощью! Ты, Иринка, в музыкальной тусовке, можно сказать, с пеленок крутишься. Можешь сказать сразу, навскидку, кто у вас там — скажем так: из продюсеров или импресарио — тянет на профессионального мафиози-рэкетира?..