— Я слышала.
— Хорошо хоть детей нет. Каково по нынешним временам одной ребятенка воспитывать! А у тебя, Людочка, детки есть?
— Моему сыну скоро пять лет стукнет. — Тут Курдюкова сказала сущую правду, только не о неведомой Людочке, а о себе, и перевела разговор в нужное русло: — Неужели Павлик не может найти себе незамужнюю девушку?!
— Ну, мы с ним эту тему не обсуждаем. Думаю, может, но не хочет.
— Если та женщина замужем, как же они встречаются? — удивилась Лена. — Даже у нас, в Италии, где полно жилья, такие свидания организовать сложно. Особенно по ночам.
— Если бы я знала, Людочка, — вздохнула Алферова. — Видать, что-то находят. Он и свои выходные не всегда дома проводит.
— Павел кем работает?
— Сейчас он при штабе шоферит, генерала одного возит.
— И сегодня на работе?
— Как же иначе? Где ж ему еще быть? — сказала Алферова.
Женщины помолчали. Уже было одиннадцать, а молочная машина еще не приехала.
— Они всегда опаздывают, — объяснила Вера Петровна. — Сейчас такие пробки, что точно рассчитать трудно.
— Вот жалость-то! Мне нужно ехать за билетом. Боюсь, не дождусь молока, — вздохнула Курдюкова, с трудом сдерживая улыбку: что бы она делала с этим молоком, если бы пришлось купить. — Так что я побегу. Павлу привет!
«Не такая уж простая эта женщина, — думала Елена, возвращаясь в управление. — Соврет — не дорого возьмет. Сказала, что Павел сегодня на работе. То, что выгораживает сына, это понятно. А вот насчет его замужней пассии проговорилась. Такая информация капитану наверняка пригодится».
Свой разговор с Алферовой Елена пересказывать Санаеву не стала — во время беседы в кармане ее куртки работал портативный диктофон. Поэтому у Сергея Сергеевича была возможность послушать целиком весь диалог.
Каждый телефонный разговор с Турецким придавал Антону уверенности. Вроде бы Александр Борисович говорил самые что ни на есть обычные слова, однако действовали они на Плетнева ободряюще. Уже одно сознание того, что он работает бок о бок с известным специалистом, позволяло ощутить твердую почву под ногами. Правда, иной раз такая уверенность исчезала, и тогда Антону требовался допинг. В такие моменты он жаловался Турецкому, а тот его быстро успокаивал, не прилагая никаких усилий. Майору было достаточно слышать чуть ироничный голос «важняка». Вот и сегодня Плетнев говорил хнычущим голосом:
— Александр Борисович, это не работа, а черт-те что! Я думал, у сыщиков совсем другая жизнь.
— Что тебя не устраивает, Антон?
— Ну как же! Я надеялся, что будут погони, засады, драки, стрельба.
— Так была же стрельба, — удивился Турецкий. — В генерала стреляли. Или этого тебе мало?