Когда муж работал в прокуратуре, Ирина Генриховна готовила обед только по выходным. В будние дни Саша уходил ни свет ни заря, возвращался поздно, самой же ей было достаточно перехватить что-нибудь на скорую руку. Выпьет кофе с бутербродом — и достаточно. Однако с тех пор как Саша после ранения бюллетенил, приходилось готовить регулярно, каждые два-три дня. Сегодня сварит борщ, поджарит рыбу, сделает заправку для салата, и еды хватит до понедельника.
Услышав звук открывающейся двери, она крикнула:
— Шуринька, это ты?
— А кто ж еще явится в такую рань! — отозвался он.
— Я не могу отойти, слежу за рыбой в духовке.
— Ничего страшного.
Стоя у плиты, Ирина Генриховна слышала, как муж возится с книжными полками: отодвигает стекла, чертыхается, достает книги, которые потом шумно шлепаются одна на другую. Значит, на место не возвращает.
Когда, освободившись, она вошла в комнату, увидела, что Александр Борисович, даже не сняв куртку, стоит на табуретке у книжного шкафа и что-то ищет на верхней полке, периодически бросая книги на диван. Там уже накопилась такая гора, что последние сползали на пол.
— Где же мой Хемингуэй? — бормотал Турецкий и с раздраженным видом повернулся к жене: — Ира, почему у нас ничего не стоит на месте?! Куда ты дела моего Хемингуэя?!
— Не брала я его. Мне вполне хватит моего Довлатова.
— Куда же он, дьявол, тогда сам делся? Настольная книга, можно сказать. Я всегда держал его на этой полке… А вот и он!
Александр Борисович достал книжечку в мягком переплете, осторожно — зато без палочки — сошел с табуретки и плюхнулся в стоявшее в углу кресло. Открыв книгу, сделал вид, что углубился в чтение.
Тем не менее жена поинтересовалась:
— Что ты делаешь?
— Ремонтирую мотоцикл. — Оторвавшись от книги, он уставился на Ирину Генриховну: — Ну что за вопросы ты задаешь! Сама же прекрасно видишь, что я читаю. Не понимаю, что за манера спрашивать очевидные вещи?
— А это, — она кивнула на диван, — кто за тебя уберет? Пушкин? Или, возможно, Хемингуэй?
— Не беспокойся, сам уберу. Не буду отрывать Эрнеста от дела. Теперь у меня времени навалом. Только сперва почитаю. Я восемь лет ничего не читал, кроме протоколов следствий. Теперь у меня появилась возможность почитать свою любимую книгу. Этим я и займусь, пока не разучился складывать буквы в слова. А потом уберу книги с дивана на исконное место. И предварительно протру их влажной тряпочкой от пыли.
— Шура, я знаю про комиссию.
— «Старик был худ и изможден, затылок его прорезали глубокие морщины, а щеки были покрыты…» Нет, не то, — сказал он сам себе и посмотрел на жену: — Знаешь? Это великолепно. Это звучит гордо. Сама Меркулову звонила или как?