– Я должна была заботиться о будущем сына, – с негодованием ответила вдова, словно не понимала, чем так расстроен Дрейк. – Не хватало еще, чтобы из-за моих ошибок пострадала репутация Годфри.
– Он и сам наделал достаточно ошибок, – ядовито заметила королева.
– Ради всего святого, почему же вы рассказываете мне об этом сейчас? – в негодовании воскликнул Дрейк, повернувшись к леди Блант.
Но ответила ему королева:
– Потому что я пригрозила четвертовать ее, если она не признается. Я же обещала тебе, Дрейк, что займусь этим делом. И это еще не все. Теперь очередь Годфри.
Юноша выступил вперед и нервно облизал губы.
– Это я чуть не убил вас, Ротвелл, – Его глаза испуганно забегали по сторонам, потом он заломил руки и торопливо продолжил: – Столкнул с балкона статую Купидона. Но я не собирался убивать вас, только хотел припугнуть! Происшествие должно было убедить вас в том, что вам предначертано стать следующей жертвой проклятия, висевшего над леди Розалиндой. И тогда Розалинда и Торнбери-Хаус достались бы мне. – Он вдруг разразился блеющим смехом, потом сморщился. – Видите ли, я… я хочу стать актером, великим актером, как Бурбадж.
В толпе придворных послышались ехидные смешки, и тогда леди Блант, смутившись, воскликнула:
– Замолчи, олух!
– Нет, мама, – вызывающе произнес он. – Только по этой причине я согласился поухаживать за леди Розалиндой. Ты мечтала, чтобы я женился на ней, разбогател и спас Крэнстон-Хаус. Для тебя. Меня же сподвигла на брак с ней совсем другая причина. Став богатым, я смог бы проводить все время в театре, пусть не как актер, а как покровитель. Такая эксцентричная особа, как леди Розалинда, не стала бы возражать, если бы ее муж увлекся сценой. Тем более что при ее связях с господином Шекспиром возможности открывались безграничные.
– Бедный Годфри, – прошептала Розалинда, снова заняв свое место рядом с Дрейком.
– В Тауэр! – распорядилась королева Елизавета, мрачно кивнув в сторону преступников.
На этом все и закончилось бы. Но едва стражники выступили вперед, Годфри в смертельном страхе кинулся к Розалинде, бросил на нее мелодраматичный, полный страсти взгляд и выхватил нож.
– «Вот чьи-то голоса. Пора кончать!» – прокричал он, широко раскрыв глаза.
– Боже милостивый, он опять цитирует Шекспира, – прошептала Розалинда.
– «Но вот кинжал, по счастию».[11] – Годфри высоко поднял нож.
Все присутствовавшие в зале ахнули.
– Годфри! – испуганно закричала леди Блант. – Что ты делаешь?
Но прежде чем кто-либо успел двинуться с места, Годфри уже вонзил нож себе в живот, застонал и согнулся пополам.