Розалинда кивнула и с обожанием взглянула на мужа. Шекспир тут же подавил торжествующую улыбку.
– Вам многое пришлось изменить? – спросила Розалинда, вновь забеспокоившись.
– Нет, немного. Пьеса и так невероятно хороша.
Она вдруг взгрустнула:
– Жаль, что никто никогда не узнает, что написала ее я.
Шекспир пожал плечами:
– Разве это важно? Возможно, когда-нибудь все мои пьесы будут забыты. Или, не приведи Господь, будущие поколения станут приписывать их авторство другому. Что ж, я-то сам всегда буду знать, что вышло из-под моего пера и из моего сердца. И всегда буду благодарен музе за этот огромный подарок. – Он протянул руку и дружески похлопал Розалинду по плечу. – Поверьте, вы написали комедию, которую долго не забудут. А теперь мне пора. Трубы играют.
Он уже двинулся прочь, и тут Розалинда спохватилась:
– Уильям, как вы решили назвать мою пьесу?
Шекспир поднял с пола кем-то оброненную программку и передал ее Розалинде.
– Прочитайте сами. – И, подмигнув, удалился.
– «Укрощение строптивой», – вслух прочитала Розалинда и радостно посмотрела на Дрейка: – А что, мне нравится!