И действительно прошло. Юля сидела с Шурой дома год, занималась ребенком и домашним хозяйством, варила для мужа борщи и рассольники и только поздними вечерами могла читать свою медицинскую литературу, чтобы не забыть профессию напрочь. Читать она могла, между прочим, иногда до утра, потому что Олег довольно часто стал возвращаться из своей районной поликлиники на рассвете, розовый, разморенный, как после бани, и пахнущий чужими духами.
Юля целовала его и аккуратно снимала с лацкана пиджака золотистый или пепельный волосок. Олег победно улыбался, снисходительно трепал ее по щеке, с аппетитом съедал тарелку борща или рассольника, даже в шесть утра. Потом она замачивала в тазике его рубашку и сыпала стиральный порошок на розово-бежевые пятна от чужого макияжа. И все у них было замечательно.
Но год прошел, Юля с помощью родителей и старшей сестры стала оплачивать няню для Шуры и вернулась в ординатуру. Сначала Олег не возражал и как будто даже радовался за нее, однако домой возвращался все раньше и мрачнел с каждым днем.
Юля решила специализироваться на пластической хирургии и оказалась права. Ее мозги, глаза и руки были как будто специально созданы для этой профессии. Сначала она ассистировала своему руководителю Петру Аркадьевичу Мамонову, потом стала сама оперировать.
Когда Мамонов взял ее с собой в одну из первых в России коммерческих клиник эстетической хирургии и ее зарплата раз в десять. превысила месячный оклад мужа, Олег устроил ей тихий, но невероятно злобный скандал, заявив, что она ради карьеры спит с пожилым толстым профессором. Никаких иных объяснений ее успехам он не допускал, ибо он не идиот, он отлично знает жизнь. Просто так ничего не бывает, за все надо платить, моя дорогая. Самое скверное, что разговор этот стал повторяться почти ежедневно, в разных вариантах, с разными интонациями и почти всегда при маленькой Шуре.
Однажды Юля спросила:
- Скажи, почему, когда я сидела дома и полностью от тебя зависела, ты мне так весело изменял и почему теперь, когда я работаю и у меня все хорошо, ты вечерами упрямо сидишь дома и не заведешь себе подружку-утешительницу?
Вопрос оказался поистине философским. Олег вместо ответа устроил долгий нудный бойкот, неделю с ней не разговаривал и для этого специально взял на работе больничный, целыми днями лежал на диване, уставившись в телевизор, и на приглашение к ужину не откликался. Няня Марина, молчаливая свидетельница, потихоньку рассказала Юле, что волноваться не стоит, Олег Михайлович с голоду не умрет, потому что днем, когда Юля на работе, а они с Шурой уходят гулять, он очень хорошо кушает.