— Бириссцы боятся, — казарон опустился на землю у пушки, — они говорят, что пленник привез с собой бакранскую беду.
— Я не знаю здешних легенд, казарон. У нас верят в другое и опасаются другого.
— Я тоже родился не здесь, а у моря, — покачал головой Машир, — мне хотелось бы увидеть его еще раз. Наш замок, совсем маленький и старый, стоит у самого берега. Со стен видна скала, похожая на выходящего из моря быка, когда сильный ветер, через нее перекатываются волны, вчера она мне снилась. Мои сверстники гоняли голубей, а я кормил чаек…
Эгмонт Окделл в свою последнюю ночь рассказывал о Надоре, о том, как в скалах по весне зацветают дикие вишни, и о девушке, на которой он не смог жениться. Ее звали Айрис, она была дочерью какого-то «навозника». Бедный Эгмонт…
— Не слушай меня, гость. Я стал разговорчив, как старая женщина.
— Просто мы не знаем, чего хочет враг. — Робер отпихнул высунувшегося из-за пазухи Клемента. В Барсовых Вратах к ручному крысу относились весьма любезно, и тот обнаглел. — Вот и волнуемся. Козлов с ультиматумом пригнали сюда, и мы ждем нападения, но Барсовы Врата очень трудно взять. Прошло два месяца, талигойская армия, где стояла, там и стоит, а бакранские села пусты. Ничего так не изматывает, как ожидание.
— Это так, — тусклым голосом произнес кагет. — Только безумец отважится штурмовать Барсовы Врата. Враг пойдет, если пойдет, или через Еловый кряж, или тропой Пыли.
«Только безумец», но Рокэ Алва и есть безумец. Никто и никогда не знает, что предпримет этот человек в следующую минуту. Казар получил ультиматум, написанный рукой Ворона, но от имени новоявленного короля бакранов.
Некий Бакна Первый перечислял обиды, нанесенные его народу бириссцами, и требовал от казара изгнать их из Кагеты. В противном случае Бакна грозил войной. Он обещал до отлета голубых журавлей взять Барсовы Врата и через Дарамские равнины пройти во внутреннюю Кагету. По словам Бакны, повелителя кагетов, буде он не примет ультиматум, ждала судьба присланного бакранами лиса.
Робер не видел лица Адгемара, когда тот получил письмо и бритое чудище в клетке, но угрозы казар воспринял всерьез. Равиат призвал на помощь всех, кто мог держать оружие. Эпинэ не считал это правильным, но надеялся, что Белому Лису виднее. Казароны с дружинами стекались к Дараме, они не сомневались, что растопчут наглых козопасов и жалкие талигойские тысячи. Бириссцы… Эти были отменными воинами, но что-то подорвало их уверенность в себе. «Барсы» молча точили свои сабли и чистили мушкеты, они были готовы к бою, но бою безнадежному. Переживший бойню у Ренквахи Робер смотрел на горцев, а видел Эгмонта и своих братьев. Робер пробовал говорить с Мильжей, но тот отмалчивался или отвечал, что на все воля Великого Барса.