Осталась шариковая ручка в вялой ладони да три галочки на документах — крохотный следок перед вечностью.
— Ну! — рыкнул Архангельский, вонзая сквозь летящую мишуру черные стрелы неумолимой судьбы. — Подписывай, гаденыш! Не испытывай моего терпения.
Оно не беспредельно.
Шахов зарыдал и так, плача, подмахнул одну бумагу, вторую, над третьей, над завещанием, помедлил.
Вдруг мозг озарила спасительная догадка.
— Никита Павлович, но ведь нужен нотариус! Без нотариуса недействительно, не имеет юридической силы.
— А это по-твоему кто? — успокоил Архангельский, ткнув пальцем в Хорька. — Чем не нотариус?
Хорек бухнул кулаком в литую грудь.
— Не сомневайся, гнида. Пиши!
И все-таки Шахов устроил маленькую подлянку: на завещании расписался криво, изменил факсимиле — последний акт сопротивления. Архангельский это заметил.
— Химичишь, Леонид? Бизнесмен, депутат. Нехорошо, стыдно... Ладно, давай ложись!
— Куда ложиться?! Зачем?!
Тут же он увидел — куда. Похохатывая в усы, Хорек стащил его с табуретки и швырнул на полиэтиленовые мешки с такой легкостью, будто в нем не осталось никакого веса. Под голову подкатил деревянный чурбак.
Никита Архангельский наступил ему ботинком на поясницу, прижал к полу. Шахов пытался подглядывать одним глазком, отчего больно свело шею. В руках нотариуса невесть откуда взялся большой топор с просторным, сияющим лезвием, каким рубят мясные туши в подсобках. Рядом с чурбаком, тоже будто само собой, возникло эмалированное ведро.
— Поаккуратнее, Хорек, — раздалось словно с небес. — Не набрызгай, как в прошлый раз.
— Постараюсь, барин! — гоготнул палач.
— Мамочка! — пропищал Шахов. — Да что же вы делаете, господа?! Да разве так можно?!
Увидел, как серебристая дуга обрушилась на затылок. В мгновение ока его робкая душа выскользнула в открывшуюся дыру, порхнула под потолок, закрутилась, забилась, обжигаясь об лампочку. Голова Шахова, секунду зависнув на полоске кожи, ловко скакнула в ведро, туда же схлынула тугая струя темноватой крови, запенилась, взбугрилась, обретая множество жизней вместо одной.
— Ну как? — похвалился Хорек, обтирая лезвие топора пучком соломы.
— Лепота! — похвалил Архангельский. — Умеешь, если захочешь.
— Я чего понял, Никита. Главное, не пить перед работой. Даже кружка пива влияет. Уже цепкость не та.
— Хорошо, что понял, — сказал Архангельский.