- Не понял! - возмутился Ефим и даже начал вставать.
Но тут посреди зала, как раз напротив барной стойки, с тихим шипением разверзся портал и из него вышли трое - Лайк, Арик Турлянский и Завулон.
- Всем ша! - негромко предупредил Лайк. - Этот Светлый - под моей защитой. Ну, и под защитой Инквизиции еще.
- Наблюдатель? - догадался Арик.
Завулон молча кивнул - еле-еле заметно.
- Алексей Солодовник, Иной, Светлый, - представился вошедший тоном, каким обычно Светлые общаются с Темными. - Согласно...
- Мы знаем зачем ты здесь, - прервал его Лайк. - Можешь напрасно не распинаться. Считай, что миссию ты свою выполнил, наблюдатель. В поездке нам твое общество, сам понимаешь, будет малоприятным, так что уж не обессудь. В Москве мы не задержимся. А в Питере... Вот держи.
Лайк протянул Светлому мобильный телефон.
- Там в памяти всего четыре номера. Прилетишь - звони по любому из них. Или я сам тебе позвоню, когда потребуется.
Алексей не спешил принимать телефон - глядел на него, словно на гремучую змею.
Глава Темных криво усмехнулся, потом вынул откуда-то (не то из кармана, не то просто из воздуха) простенький амулет на сыромятном шнурке.
- На, держи! - и протянул второй рукой.
Светлый с готовностью схватился за амулет и торопливо пробормотал:
- Тавискарон, у тебя нет власти надо мной...
И только после этого соизволил взять мобильник.
- Я прибываю в Питер послезавтра утром, - сообщил он со странной смесью неприязни и торжественности в голосе.
- Вот и отлично, - подытожил Лайк. - Мы тебе тут же позвоним. А теперь, уважаемый коллега, попрошу очистить помещение. У нас тут совещание, да и вообще... в "Виктории" Светлого духа не переносят.
Алексей, более ни слова не говоря, развернулся и покинул кафе, изобразив спиной все, что полагается: и презрение, и брезгливость...
Но и облегчение на его спине читалось так же явственно.
- Какого... - начал было Ефим, но его резко прервал Лайк:
- Отставить! Я же сказал, этот Светлый под моей защитой... до окончания операции. Конфликты с Инквизицией нам ни к чему. Все уяснили?
Ответом ему было утвердительное молчание.
- Шеф, Шведа я доставил. Вон... сидит, - доложил Ефим после приличествующей моменту паузы.
- Я бы сказал, - ехидно прокомментировал Лайк, - не сидит, а лежит!
- А что делать? - Ефим виновато развел руками. - С катера его на руках сгружали. Оне изволили спать, понимаешь ли. И в самолет тоже загружали-сгружали в горизонтали.
Арик Турлянский не слишком удивился: Швед вполне мог допиться до любого состояния. Но в гонке? В гонке, да и вообще на борту любой яхты Швед никогда себе такого не позволял.