— Вы сюда надолго? — спросила я. Ли покачала головой:
— Нет, мы просто остановились на пути в западные графства.
— А вы… слышали что-нибудь… Она опять покачала головой:
— Это было так давно!
— Шесть лет! — уточнила я.
— Через год он освободится…
— Да, еще год… Я уверена в том, что мой отец разрешит вам остановиться!
— Я тоже так думаю, — сказала она, отступив в сторону, чтобы позволить нам проехать.
Мы поехали дальше.
— Эта девушка просто необычайной красоты, — заметила Амарилис.
— Да, хотя она выглядит грустной. Я думаю, она считает себя виноватой из-за этой истории с Джейком.
— В этом нет ее вины. Она не должна считать себя виноватой!
— Не должна, но иногда люди чувствуют себя виноватыми даже тогда, когда на самом деле ни в чем не провинились. Я имею в виду… ну, если все-таки что-то происходит из-за тебя!
— Возможно, и так, но выглядит она просто чудесно!
Мы подъехали к Грассленду. Миссис Баррингтон, услышав стук копыт наших лошадей, вышла навстречу, и мы спешились, поручив лошадей конюху.
— Эдвард дома, — сказала она. — Он будет очень доволен тем, что вы приехали!
— У вас все в порядке?
— Все в превосходном настроении! Нам, конечно, очень не хватает Айрин, хотелось бы видеться с ней почаще. Сейчас она вновь беременна. Любопытно, правда? Если бы она жила немножко ближе!
Вышел Эдвард.
— Как я рад видеть вас! — воскликнул он. Эдвард стал гораздо взрослее. Ведь прошло шесть лет с тех пор, как я впервые увидела его во время памятного путешествия в Ноттингем. Он выглядел очень уверенным в себе. Его отец заявил, что Эдвард станет одним из наиболее влиятельных промышленников страны. «У него потрясающие способности, — пояснил он. — Он гораздо способнее меня! Эдвард напоминает дедушку, который и основал наше дело».
В этом нетрудно было убедиться: Эдвард постоянно старался перевести разговор на деловые темы. Я решила, что он находит светскую болтовню утомительной и бесполезной.
Он мне нравился, главным образом, видимо, потому, что, когда рядом со мной была Амарилис, он был исключительно вежлив с нами обеими, но не отрывал глаз от меня, и это было приятно. Думаю, я слегка ревновала его к Амарилис. Она была такой хорошенькой, с прекрасным характером, словом, из «хороших женщин» Эверсли. Я была из других — не то чтобы я была плохой, но непокорной, самовольной и, пожалуй, эгоистичной, тщеславной. Да… все это во мне было, и я, действительно, не могла понять, отчего многие молодые люди и не очень молодые — всегда проявляли ко мне больше интереса, чем к красавице Амарилис? Это было странно: из Амарилис наверняка должна была получиться идеальная жена. Она была хозяйственной, добродушной и очень красивой. А у меня этих качеств не было. И все-таки мужчины смотрели на меня так, что было ясно: я для них желанна.