Я видел, что он опять полез на митинговую трибуну. Это означало, что дальнейшие переговоры бесполезны.
— И знаешь, что еще, Андрей, — вдруг добавил он с какой-то новой интонацией. — Ты тоже уйдешь от них. Раньше или позже, но уйдешь. Не сможешь. У тебя порода другая. Не волчья.
— Думаете, к вам примкну? — невольно улыбнулся я неожиданному повороту беседы.
— Ко мне не примкнешь, — тоже засмеялся он. — Ниже твоего достоинства. Ты же себя умнее меня считаешь. — Он лукаво подмигнул. — Но и с ними не останешься.
В это время я услышал, как к дому подъехала машина, потом раздались женские голоса, один из которых принадлежал его жене, другой еще кому-то. Я сидел спиной к окну, и в отличие от Кулакова не мог видеть, кто приехал и что происходит во дворе. Но заметил, что он сразу подобрался и нахмурился.
— Ну что, поехали? — Он посмотрел на меня, давая понять, что разговор закончен.
Я поднялся, повернулся к выходу и остановился как вкопанный. Ночные глаза обожгли меня взглядом. Мое сердце рухнуло вниз, потом взлетело вверх, потом вообще куда-то пропало. В дверях стояла Наташа.
— Ох! — задохнулась она в радостном удивлении. — Ты!
— Да, — пробормотал я глупо. — Он… То есть я…
— Может быть, ты сначала все-таки поздороваешься? — без особого дружелюбия спросил у нее Кулаков. Он, оказывается, был здесь. Я, признаюсь, как-то забыл.
— Привет, — машинально ответила она ему, не сводя с меня взгляда. — Я из института на минутку заскочила. Мне кое-что надо забрать.
Я тоже не мог от нее оторваться, понимая, насколько нелепо и неприлично себя веду. Но я был счастлив видеть ее, и счастлив вдвойне ее счастьем.
— Вы, кажется, знакомы, — проговорил Кулаков, вставая. Он как-то переменился. Былая оживленность улетучилась. Он сделался напряжен и мрачен.
— Да, мы виделись, — туманно пояснил я, бросив на него торопливый взгляд. — Только я не знал…
— А теперь знаешь, — перебила она. — Надеюсь, это ничего не меняет?
А что это могло изменить? Что вообще могло что-нибудь изменить между ней и мной?
— Я, пожалуй, поеду, — отрывисто сказал Кулаков. — Мне пора. Ты оставайся, если хочешь.
Он сунул мне руку, торопливо пожал ее и вышел, прежде чем я успел что-то ответить. Через секунду ее губы уже обмирали в моих губах. Я куда-то плыл, шальной и пьяный, и меня качало.
— Постой. — Она, наконец, чуть отстранилась. — Да погоди же, сейчас мама войдет…
Я хотел взять себя в руки, но они, как назло, были заняты ею и никак меня не слушались.
— Не надо мамы, — пробормотал я. — Пусть не входит…
И опять поплыл.
3
Через некоторое время я обнаружил себя в том же месте, нервно вышагивающим назад и вперед, уже в одиночестве. Что, видимо, означало ее скорое возвращение. В противном случае, зачем было расставаться?