Как ни странно, сквозная эта ясность не вызывала ни беспомощности, ни уныния. Ригмар постигла теперь суть проблемы (пожалуй, первая за все времена женщина на планете); в конце концов к этому придут и остальные, положив таким образом конец трагедии (или комедии) противостояния. Гораздо важнее осознание того, что нет ума «мужского» или «женского», а суть дела, очевидно, в самом уме. Карлсен же ощущал сейчас главную цель полового влечения: именно это слияние, где мужское и женское переплавляются в нечто, объединяющее и охватывающее обоих.
Напряжение в зале усилилось: Мискрат приближался к оргазму. Тот оказался таким бурным, что гребир, зажмурясь откинул голову, стиснув зубы как в нестерпимой муке. Все изумленно уставились, когда белесая жидкость, переполнив кулек, заструилась на пол. Ноги у юноши на миг подкосились: вот-вот свалится в обморок. Ашлар что-то прошептала ему на ухо, и он кое— как выпрямился. Последовавший глухой ропот можно было приравнять к аплодисментам. Мискрат, двигаясь явно через силу, возвратился на скамью. Герлинна на свое место прошла по-мужскому твердой походкой (вовсе не той восхитительно грациозной поступью), с победной улыбочкой на устах.
Она-то и олицетворяла собой неприглядную суть гребиров. Все-то для них сила, все агрессия. И реальность-то у них единственно в упражнении воли. Как можно быть так по-ребячьи глупыми? Неужто не видно, что истинная сила к помыканию посторонними отношения не имеет?
Встретившись на миг глазами с Герлинной, он понял, что выдал свое раздражение. Ну и ладно: с высоты теперешнего прозрения гребиры казались ему попросту детьми.
Встал со скамьи Проспид. Но не успел он сделать и шага, как чей-то голос велел: «Остановись!» Это была Логайя, выступившая со стороны женщин. Ашлар взглянула на нее со смешливым недоумением:
— Очередное изменение процедуры, Макрон?
— Нет. Но мне надо кое-что сказать.
Исподволь Карлсен мгновенно уловил, что слова эти относятся к нему. Собрав волю, он внутренне приготовился к неприятному.
— Ну что ж, Макрон, давай, — кивнула Ашлар.
— Кое-кому необходимо покинуть этот зал.
— Изволь объясниться.
— В этом нет необходимости, — раздался неожиданно в ответ его собственный, Карлсена, голос, хотя безусловно с темпераментом Ригмар. Она поднялась со скамьи. Тон такой же властный как у Макрона (кстати, интересно: тело у него смотрелось как-то более внушительно и грозно, чем у гребиров). — Я главная исполнительница Совета и распорядительница ритуала. Если есть какие-то претензии, пускай подождут до окончания. Все, продолжаем.