Мать Германа, обрадованная его звонком, тут же заговорила скороговоркой:
– Я... я вспоминала вас. Вы... что-нибудь есть о Гере?
Что он мог ей ответить?
– Ищем, Анна Васильевна, ищем. И тут такой вопрос... У вашего Геры были татуировки?
– Да... была одна... А что? – Молчание и уже откровенно тревожное: – Вы... вы что, нашли его?.. И теперь?..
– Нет, ни о каком опознании речь не идет, – попытался успокоить несчастную, горем убитую женщину Агеев. – Просто это необходимая формальность при поиске пропавших людей.
Она, видимо, действительно поверила этим словам.
– Была одна, на левом плече. Он эту наколку сделал, когда в армии служил.
– А не помните, что именно было выколото на его плече?
– Да как же не помню! – возмутилась мать Германа. – Очень даже помню. Красивая такая наколка – орел, а в его когтях обвисшая женщина.
«М-да», – невольно хмыкнул Агеев. Герман Тупицын даже в наколках оставался верен себе.
Поблагодарив женщину и сказав ей пару обнадеживающих слов, Агеев опустил телефонную трубку на рычажки, сделал глоток из кофейной чашечки и снова всмотрелся в лицо Германа.
Оно было красивым, лучезарно-улыбчивым, и казалось, что нет такой силы в природе, которая помешала бы ему жить и любить на этом свете.
– М-да, – подвел итог Агеев, допивая кофе с ликером. – Судьба играет человеком, а человек играет на трубе.
Потом остановился глазами на слове «Серпухов» и вспомнил, что этот районный город едва ли не соседствует с Чеховом. И всегда есть вероятность...
Мысленно перекрестившись и самому себе пожелав успеха, если, конечно, это можно было бы назвать успехом, он достал телефонную книгу Московской области и поплотнее устроился в кресле...
Спустя два часа он уже точно знал, что Герман Тупицын никогда больше не обнимет ни одной женщины. Ни в своем родном Чехове, ни в Москве.
И мог ли он предполагать, когда кружил голову молодой, красивой журналисточке, что судьба играет человеком, а человек, в конце концов, сыграет в трубу?..
Теперь оставалось самое неприятное – сообщить матери Германа о смерти сына и привезти ее на опознание. Впрочем, как мудро решил Агеев, с этим делом вполне могут справиться и опера убойного отдела МУРа.
Это была последняя квартира на лестничной площадке первого этажа дома на Большом Каретном, и, когда за ними закрылась дверь, двум капитанам милиции не оставалось ничего более, как переглянуться да пожать друг другу руки.
Отрицательный результат – тоже результат, причем далеко не маловажный.
Завершив поквартирный обход дома с фотороботом Мосластого в руках, они доподлинно убедились в том, что, в общем-то, ни у кого в МУРе не вызывало сомнения. Ночного посетителя коммерческого магазинчика, которому вдруг приспичило ни свет ни заря сбросить с себя нервный стресс бутылочкой водки, в этом доме никто не знал и никогда раньше не видел.