Я заставляла волоконца тянуться друг к другу, срастаться, я заставляла кровь сворачиваться, я восстанавливала рассеченный хрящ. Гарольд дышал – прерывисто, слабо, но он дышал; принц-деспот, наоборот, лежал без движения.
Я бросилась к черной птице.
Она лежала, растопырив крылья, глядя на меня мутным глазом. Длинные когтистые пальцы скрючились. Три арбалетных болта прошили ее навылет. Легкое тело было разорвано в клочья.
– Макс, – у меня потемнело перед глазами. – Нет… Макс!
Не веря себе, я водила рукой, бормоча: «Оживи! Оживи!» Птица не отзывалась; я гладила когда-то блестящие перья и рыдала в голос. Навершие посоха ничем не могло помочь – крылья птицы однажды конвульсивно дернулись и обмякли.
– Макс! – Я ничего не видела от слез. – Макс, Макс!
– Чего тебе?
Вскрикнув, я отшатнулась.
Максимилиан сидел на подоконнике верхом, свесив одну ногу в комнату, а другую – наружу. На лице у него было написано крайнее удовольствие.
– Как?! – прошептала я.
Он ухмыльнулся с видом превосходства:
– Вот музыка – твои рыдания, слушал бы и слушал… Но у нас враг на пороге, принц-деспот вот-вот очухается, и Гарольд не в лучшем виде. Так что придется мне довольствоваться тем, что сохранит навсегда моя память: «Макс! Нет! Макс!»
Я посмотрела на дохлую птицу. Вокруг нее суетились муравьи.
– Какая ты сволочь!
– Я? Который спас жизнь тебе и заодно Гарольду? Который, может быть, весь твой мир спас от визита принца-деспота?
Я не могла на него, мерзавца, смотреть.
* * *
Разумеется, он подобрал дохлую ворону под стенами замка и наполнил ее своей волей, превратив в зомби. Мне, перед лицом принца-деспота и с арбалетчиками за спиной, было недосуг играть в игру «найди десять различий». За горой кирпичей на месте двери перекрикивались голоса; Максимилиан спрыгнул с подоконника, подбежал к принцу-деспоту и скрючил над ним пальцы, снова заводя свою магию. Гибкие ремешки обвили принца, как веревка – колбасу.
Я склонилась над Гарольдом. Рана в его плече оказалась глубокой, меч повредил ключицу; не позволив себе испугаться, я занялась обезболиванием, чисткой, соединением тканей. Посох нагрелся у меня в ладонях. За баррикадой, образовавшейся на месте двери, шло крикливое вражеское совещание.
– Интересно, когда они найдут потайную дверь? – спросил Максимилиан с задумчивым видом. Он совершенно, казалось, позабыл свое поражение у кургана и вел себя так, будто ничего особенного в лесу не случилось.
Гарольд открыл глаза.
Сейчас он выглядел даже старше, чем был на самом деле. В бороде у него ясно видны были седые волоски. Глаза смотрели угрюмо.