Печальное и страшное зрелище – город, оставленный жителями. Чернели «звездами» разбитые окна, покачивались открытые ставни, валялись прямо на дороге потерянные, брошенные, вывалившиеся из мешка вещи. И не было ни души, не было даже крыс, даже кошек. Я шла по грязной мостовой, обходя по большой дуге все подозрительные предметы – чаще всего это были просто тюки или кучи тряпок, но два или три раза попадались и мертвые тела.
Я не хотела смотреть ночным зрением, слишком грустно и жутко было все это видеть. Но темнота стояла полнейшая, небо опять затянуло тучами, и даже звезд не было видно. Я почувствовала жар в ладони, сжимающей посох, навершие разгорелось зеленоватым мерцающим шаром, и в этом-то призрачном свете я зашагала по главной улице вверх.
Меч был по-прежнему у меня в опущенной руке. На ходу, чтобы согреться и взбодриться, я взмахивала им, нанося воображаемые удары и так и эдак. Меч – это не пистолет, из которого щуплый ребенок может застрелить умелого воина; умом я прекрасно понимала: случись что – Швея мне скорее помешает, чем поможет. Но очень приятно слушать свист рассекаемого сталью воздуха, когда идешь один по покинутому городу…
Отражая свет посоха, лезвие слабо светилось зеленым. Я то ускоряла шаг, то, вспомнив об усталости, начинала спотыкаться. Пустыня дрожит под шагами Саранчи; у меня в руках меч, который поможет найти Оберона, надо только добраться до замка, разыскать Максимилиана, расспросить Гарольда…
Швея странно дернулась в моей руке – стала тяжелой и сразу очень легкой, будто картонной. Я удивилась, подняла меч, всматриваясь в блики на острие, и вдруг Швея рванулась так, что я едва не выпустила ее: казалось, кто-то невидимый взялся за клинок и резко потянул на себя.
Сделалось очень сыро. Булыжники мостовой под ногами сменились мягким ворсом. Очертания домов изменились. На одно ужасное мгновение мне показалось, что я снова в непонятном мире, где женщина с тряпичным драконом истерично кричит с порога: «Кто тебя подослал?!»
Я зажмурилась – и, широко открыв глаза, посмотрела ночным зрением. Помотала головой, не веря глазам; дома, запертые лавки, дворы, брошенные телеги были опутаны тонкими цветными нитями, и целый ковер шевелился у меня под ногами. Я была на изнанке!
Я посмотрела на Швею в своих руках. Что там говорил изгнанный алхимик… Что Швея соединяет лицевую сторону мира с изнанкой… А ведь Максимилиан был уверен, что на изнанку можно выйти только вдвоем!
Вспотев от ужаса, я принялась беспорядочно махать мечом. Со стороны это выглядело, наверное, забавно, но наблюдать было некому. Прошла долгая минута (пот катился по мне градом, меч готов был выскользнуть из мокрой ладони), прежде чем меня все так же бесшумно и просто вышвырнуло на лицевую сторону мира. Швея дернулась, перед глазами помутилось – и вот, пожалуйста, разграбленный город безо всяких изнаночных ниток.