- Написано - водостойкий. Пластырь с волос никогда не сходит. Иначе было бы слишком просто. Сэм взревнует к твоей ободранной щеке.
- Это Сайрил взревнует. Сэм станет Би и будет смотреть в потолок, как Пенни.
37
Марк, придя в себя после сна словно с картины Дельво(76), - сна о знакомых каменных улицах и балканских домах, где он никогда не бывал, о людях нагих и одетых, которых узнавал в изменчивых чертах, приятного сна с красивыми мимолетными образами, сел в постели, потянулся и зевнул. Эйфории сна не удержать, как тумана в мешке не утаить, и тем не менее струйки его не отлипали от души, пока он писал, умывался и ставил воду для кофе. На нем была одна вчерашняя рубашка, незастегнутая.
И кому надо звонить в дверь в такую рань?
Сайрилу.
- Я сказал, что мы выходим в восемь изучать названия деревьев в Венсаннском Лесу.
- Понятно, ответил Марк, названия деревьев. Заходи, пострел. Ты завтракал?
- Я сказал, что мы все позавтракаем в бистро.
- Кофе уже капает. Булочки с джемом, нормально? Плавать я не пойду. Или могу тебя с собой взять.
- Я не умею плавать. Меня никто не учил. А можно я тоже позавтракаю, как ты, в одной рубашке? Мне все равно в уолтову одежду переодеваться, так я могу на полпути остановиться.
Марк, все еще осиянный своим сном и лениво поигрывающий обнаженным отростком, поставил на стол еще одну чашку и нашел булочки и джем в шкафчике.
- Мне кажется, я понимаю, каково тебе, друг Сайрил. Я в рубашке потому, что недавно проснулся, и мне нравится свободно болтаться - из чистого удовольствия.
- Мне тоже, ответил Сайрил, хотя мне еще не доводилось так делать.
- Так сделай.
- Мне никто, на самом деле, никогда так не нравился, как Сэм с Уолтом, и ты.
- И ты сам. Ты должен себе нравиться.
- Я себе нравлюсь.
- Сайрил, ты разумный мальчик, мозги у тебя на месте. Лакан(77), психиатр, утверждает, что у людей твоего возраста и младше есть глубоко личная эротичность, а с нею к тебе приходит глубинный ужас от того, что она исчезнет, что ты всю ее израсходуешь. В действительности, когда подрастешь, она станет чем-то другим, гораздо лучше и эротичнее. Я, как тебе известно, - любовник Пенни, и спорить готов, ты еще даже помыслить не можешь о Пенни как об эротичной женщине.
- Могу, как бы. Ты эротичный, и если ты Пенни нравишься, значит, она тоже эротичная.
- Мы бы вообще с тобой не разговаривали, если б не лакунарность моего собственного взросления - не то, чтобы я уже совсем повзрослел.
- Лакунарность?
- Упущенный опыт. Но, в конце концов, мы все взрослеем по-своему - или же находим сами себя.