. — Никогда не думала, что китайская лапша может быть такой вкусной, — прошептала Карина. — Знаешь, я сейчас вспомнила, сколько раз валялась в ванне. А теперь, поставь ее сюда, я бы всю по глоточку выпила.
— Спи, галчонок. — Максимов потрепал ее по голове. Карина на час с небольшим забылась тяжелым сном. Потом разогрелась, прижавшись к груди Максимова, тело расслабилось и, показалось, стало тяжелее.
Максимов лежал на жестком полу, положив руку под голову. Смотрел на звезды, бриллиантиками поблескивающие в прорехах крыши. По их неспешному движению отсчитывал время. По его расчетам получалось, что в том мире, где есть часы, сейчас полночь. По левой половине небесного свода медленно ползло серебристое свечение — луна вышла из-за гор.
— Не хочется спать.
Карина заворочалась, устраиваясь поудобнее.
— Спи, галчонок. На рассвете пойдем дальше.
— Куда?
— Еще спроси, зачем?
— Глупый вопрос. Не все равно, зачем?
— Мудреешь на глазах.
Карина потерлась подбородком о его грудь.
— Макс, тебе не страшно? — шепотом спросила Карина.
— Нет.
— А меня гнетет что-то изнутри. Аж вздохнуть больно.
— Это от усталости.
Самого его тоже не покидало чувство тревоги. С каждой минутой оно становилось все сильнее. Карина выразилась точно: гнет на сердце был такой, что не продохнуть.
Он не мог увидеть движения в темноте, лежал головой к дверному проему. Но встрепенулся, почувствовав движение кожей.
— Ну-ка, брысь, — прошептал он, отстраняя от себя Карину
Обратил внимание, что храп в углу, где лежал Леон, сразу же затих. Рядом с Леоном была Юко. Девушка поскромничала для виду, но потом пришлось прижаться к горячему телу француза, от холода и солнечного ожога, как и обещал Максимов, зуб не попадал на зуб.
Максимов приподнялся на локте и сквозь пробоину в стене посмотрел на залитую лунным светом тропу между руинами. Показалось, что из темноты, сгустившейся под останками машин, на него устремлен чей-то недобрый взгляд.
По лунной дорожке мелькнула серая тень. За ней еще одна.
Максимов снял автомат с предохранителя. Вслед за его щелчком раздался такой же в углу у Леона.
— Это они, — отчетливо прошептал француз.
«Кто?» — хотел спросить Максимов, но вопрос застыл на губах.
Над кишлаком повис волчий вой. Сначала тянул один голос, потом песню подхватило несколько. Через минуту выли десятки глоток со всех сторон.
— Не стреляй! — предупредил Леон. — Только прикладом и ножом.
Максимов втиснул в дрожащую ладонь Карины автомат, один из тех трех, что в разобранном виде нашел в ящике.
В проломе пропал лунный свет. Максимов оглянулся. Ему глаза в глаза смотрел волк.