— В наши дни этот памятник зодчества получил новую жизнь, — продолжил вещать Славка. — Преумножая достижения советского периода и творчески переосмысливая свое прошлое, наш народ в лице своих лучших представителей устроил в этих стенах склад ненужных вещей. Вашему покорному слуге доверена высокая честь охранять эту кладовую барахла, побрякушек и золотых кирпичей.
— Что ты лепишь, Славка? — поморщился Максимов. — Какое золото?
— Обыкновенное. Желтое. Напомни, обязательно подарю на память парочку слитков.
Бес широко улыбнулся, приглашая всех посмеяться его шутке. А глаза пытливо прощупали каждого.
Карина успевала переводить все японке, она первой и подала голос.
— Ваш друг шутит? — по-английски спросила она Максимова.
— Да. Можно смеяться.
Юко дернула плечиком, но выдавила из себя улыбку. Бес никак не отреагировал на их разговор. Сыграл недоуменное ожидание. Но Максимов помнил, что в эфиопские времена Славка прекрасно болтал на английском и португальском. Не могло же с тех пор у человека полностью отбить память.
— А теперь мы направляемся в мои апартаменты, — объявил Бес. — Там дамы смогут привести себя в порядок. Соответствующее распоряжение я уже отдал.
Кар без команды свернул в боковой отвилок, уже и ниже основной штольни, но так же ярко освещенный.
— Интересно, а какие распоряжения вы бы отдали, если бы Макс проиграл? — поинтересовалась Карина. В ее руке откуда-то появился веер. Она обмахивалась им с видом дамы, совершающей прогулку по Булонскому лесу.
— В отношении дам — те же. Можете не сомневаться, — с поклоном ответил Бес.
— Бог мой! Офицер и джентльмен, — в тон ему ответила Карина, прикрывшись веером. Бес захохотал. Подался вперед.
— Максим, а я знаю, кто тебе нравится, — шепнул он, заговорщицки подмигнув бедовым глазом.
Свои апартаменты Бес обустроил, исходя из взглядов на уют столь известных личностей, как Али-Баба, Монтесума и Дориан Грей. Спальни навевали воспоминания о периоде расцвета Бухарского эмирата, гостиная сияла позолотой и парчой, интерьер кабинета мог удовлетворить запросы самого изысканного денди викторианской эпохи. Даже бильярд имелся. С инвентарной бляшкой на массивной ноге. Очевидно, перекочевал сюда из дворца партийного бонзы, списанный за ненадобностью после евроремонта.
Бес в одиночестве гонял шары.
— Заходи, Макс, — кивнул он отворившему дубовую дверь Максимову.
Голос у Славки потускнел. Да и весь он выдохся и поблек, несмотря на то, что успел переодеться в белый летний костюм.
Из предложенного гардероба Максимов выбрал холщовые брюки и белую хлопчатобумажную рубашку.