– Неужто и ты пропустил рюмочку? На работе? Ну дела!.. – изумилась Беба, смущенная туманной речью супруга.
– Я на работе не пью. И после работы редко. Я рассуждаю вслух. Я знаю их методы. Неважно, кто преступник. Важно, кому дело пришить. Мне никто ничего не пришьет.
– А я боюсь, – сказала Беба.
– Почему? Что тебя пугает?
Она поколебалась несколько секунд, потом прошептала:
– Да… В ту злосчастную пятницу… Понимаешь? Я заходила в гостиную после того, как коньяк был уже разлит по рюмкам. Узнает милиция – мне каюк!
– Ты отравила? – похолодел Коста. Он свыкся с изменами жены, но мысль потерять ее была невыносимой.
– Идиот! Уж если я тебя не отравила, то Жоржа и подавно.
Коста подошел к жене, наклонился, провел пальцами по ее золотым локонам.
– Расскажи мне, – сказал он ласково. – Расскажи мне обо всем.
Всхлипывая, Беба поведала мужу о чудовищной измене Жоржа.
– И тогда я крикнула, что убью, убью его! Да, я хотела убить! Этот мерзавец бросил меня окончательно, навсегда. И я решила отомстить!.. Жорж спустился вниз. Потом кто-то позвонил у ворот.
– Да, – кивнул Даргов, – почтальон. Я видел его.
– И я видела. Жорж пошел к воротам, а я кинулась в гостиную. Там в буфете Жорж держал оружие. Пистолет. Он мне раньше его показывал. Я хотела схватить пистолет и стрелять, стрелять, стрелять в него. Жаль, ящик в буфете был заперт. Попробовала взломать, но не успела. Кто-то шел в гостиную, и я поднялась наверх.
– Кто шел?
– Дамян. И он меня, кажется, заметил в гостиной. А на ящике остались отпечатки моих пальцев. Но хуже всего другое. Эта гусыня Лени трепанула в милиции: Беба, мол, грозилась Жоржа убить…
Коста Даргов сел на диван, поправил галстук, сказал:
– Успокойся, не хнычь, к стенке не поставят. А тебе впредь наука – не жадничай, не развратничай. – Больше всего в жизни Даргов любил резонерствовать, и теперь представился подходящий случай. – Раньше мы жили без машины, без сберегательных книжек – а их у тебя три и у меня не меньше. До консорциума мы жили беззаботно, спокойно, не трясясь за свою шкуру. И у нас была семья, настоящая семья. Вспомни, как после свадьбы мы любили друг друга…
Он хотел предаться воспоминаниям, но с женой случилась истерика.
– Замолчи, улитка этакая! «Жили беззаботно», «настоящая семья»… Баба ты и всегда был бабой. Потому я и наставляла тебе рога с Даракчиевым! Да и не только с ним. И с Боби Паликаровым, и с Райковым, и с Козаровым… Со всеми рога наставляла, баба ты, улитка! А где ты видел улитку без рогов? Ты носил их еще до свадьбы, запомни, когда еще ходил в драных штанах!.. О, будь Жорж жив, он не умилялся бы воспоминаниями! Он ринулся бы в борьбу. Он был мужчиной, а не бабой, как ты!